Жанна Арк - Пионы цвета хаки

Мама с головой погрузилась в работу, чтобы прокормить нашу маленькую семью. И у нее снова не оставалось времени на меня. Помню, я заболела, лежала с температурой. В соседней комнате мама принимала очередную клиентку: разговоры, примерка, подгонка. А я лежала в темноте и без конца напевала одну и ту же детскую песенку. Мне было нестерпимо одиноко и грустно…

* * *

В доме появился первый кассетный магнитофон «Тоник» – технический шедевр того времени. Кассеты с хитами любимых певцов я готова была слушать сутками, пока техника не начинала хрипеть. В итоге магнитофон я довела до победного конца – он сдох.

Частенько в гости приходила моя подружка-одноклассница Наташа, живущая в соседнем доме. С ней мы любили играть «в автобусы»: на воображаемых остановках рассаживали «пассажиров» (куклы в то время были роскошью – мы использовали шпульки от ниток!) и разыгрывали разные ситуации в лицах.

С Наташей мы дружили, пока наша семья не переехала жить в другой город. Спустя много лет, когда я уже училась в университете, меня разыскала Наташина мама: «Наташа очень хочет тебя видеть, дочери нужна твоя помощь», – сказала она.

Бросив все дела, купила билет на поезд и приехала в Сарапул – город моего детства. На перроне встретила тетя Галя, мать подруги.

…Молча едем в автобусе до знакомого района «Элеконд». Я теряюсь в догадках: у Наташи – несчастная любовь, ее, беременную, бросил парень… Поднимаемся на 4-й этаж. Заходим в квартиру – нас никто не встречает. Наташа сидит в дальней комнате. На подоконнике. В темноте. Начинается странный разговор. «А ты знаешь, что мы не правильно живем? Пора собирать народ, устраивать революцию…» – пытаюсь осмыслить слова подруги. И это тот повод, по которому она меня дернула из Екатеринбурга?

За обедом спрашиваю у тети Гали, что с Наташей. Она лишь пожимает плечами. И сетует, что дочь живет затворницей, из комнаты не выходит и никого к себе не пускает, не дает делать уборку и ремонт, выходит к столу только, если на кухне никого нет…

Ночь провожу в комнате подруги. Мы спим на соседних койках. Она беспрестанно ворочается и вздыхает. А я то и дело подскакиваю: меня нещадно кусают клопы – эти изгои цивилизации. После бессонной ночи, распрощавшись с подругой, уже трясясь в вагоне, думаю: «Что же стряслось с твоим рассудком, подруга? Красивая, стройная, голубоглазая блондинка могла бы составить счастье молодому избраннику. Но, увы…» Позднее я узнала, как называется этот диагноз. Шизофрения.

* * *

…Моя жизнь могла закончиться в пять лет. С соседскими мальчишками мы затеяли игру в партизаны или «войнушки». Смысл игры: обнаружить противника и взять его в плен. И не придумали лучшего места, чем стройка. Будущая девятиэтажка стояла без окон, без дверей, без ограждения балконов. Ее никто не охранял. И в запутанных лабиринтах многочисленных квартир и этажей было где спрятаться.

На восьмом этаже меня обнаружили. Мальчишка помчался за мной. С горяча я готова была нырнуть в открытое пространство в стене, но он меня опередил, преградив путь. Схватил за руку. И слава Богу: когда мы с ним глянули в этот проем, то обомлели от страха – под нами было восемь (!) этажей и метров сто до земли. Нет, к такому полету я не была готова…

* * *

В пять лет я попала в больницу с распоротой ногой. Смутно помню, почему с подружками мы забрели в лес, в самый бурелом. Они ушли вперед, мне пришлось их догонять. Перелезая через упавшую ель, напоролась на острый торчащий сук – вспоров кожу, он вошел во внутреннюю часть бедра… Хлестала кровь. Мне было не столько больно, сколько обидно: подружки испугались и убежали. Мне пришлось самой выбираться из леса. Кто оказал первую помощь, не помню: очнулась я на больничной койке с перевязанной ногой. Как рассказал доктор, щепку из моей ноги убрали, но, чтобы не случилось заражения, мне придется полежать несколько дней.

Ножка зажила. Но на всю жизнь осталась отметина. Боевая рана, как сказала мама. Боевые не так страшны. Страшнее раны душевные…

* * *

Но были в моем детстве и отрадные моменты. Например, поездки к тетушке Нине в Киргизию и любимому дядюшке Боре в Алма-Ату. В общем, в жаркие союзные республики. Баба Капа была из многодетной семьи: по всей стране раскидало семь ее братьев и сестер. Мы с мамой ездили к самым гостеприимным.

Тетушка Нина жила в небольшом киргизском селе. В свое время она работала акушеркой в роддом и о прежней работе отзывалась без энтузиазма. Пока был жив ее муж дядя Ваня, он построил небольшой белокаменный дом, летнюю кухню и баньку. Большую часть их участка занимал огород, где под знойным солнцем как на дрожжах созревали помидоры, перцы, кабачки и баклажаны.

Но диковинкой сада были виноградные плантации. Виноградная лоза вилась вокруг металлической сетки, образуя живой навес. В его тени можно было спрятаться от жгучих лучей солнца: в летние дни столбик термометра взлетал выше 40 градусов. С навеса свисали несколько десятков тканевых мешочков. «Что в них?» – задала я по-детски наивный вопрос. «Виноград поспевает», – улыбнулась тетя Нина. «А мешки-то зачем?» «Чтобы жадные воробьи не склевали», – отмахнулась тетушка.

Всякий раз после обеда она шла к виноградным мешочкам и срезала один – мы лакомились черным виноградом, он был вкусным как мед.

Блаженством было просыпаться по утрам в прохладной комнате под пение петуха и кудахтанье его гарема – загончик для птицы располагался за домом, прямо под окнами. Выглянув, можно было поздороваться с пеструшками и полюбоваться желтым выводком. Днем курочек и цыплят выпускали из загончика. И мы с местными мальчишками, о какой позор, их гоняли. Одного желторотика я поймала и, решив понянчиться, посадила в карман летнего сарафанчика. Видимо, нянька из меня вышла никудышная: к вечеру мой подопечный перестал подавать признаки жизни…

Запомнился и неприятный инцидент с хозяйской собакой. По размеру она была не большой, но шибко злющей. Сидя на цепи, старалась дотянуться и сожрать любого, кто проходил мимо. Как-то вечером я шла из бани, закутанная в полотенце. Тетя Нина должна была закрыть своего «бульдога» в конуре, но, видимо, забыла. Собака Баскервилей набросилась на меня со звериным оскалом – я упала. Пока на помощь подоспела мама, псина успела поцарапать и покусать мою голову. (На всю жизнь остались шрамы.) Почему в ней было столько свирепой злости и ненависти, не понятно. Я же любила животных…

* * *

Дядюшка Боря с тетей Ирой являли собой неисчерпаемый источник оптимизма и радости. Мне кажется характер этих людей был соткан самим казахским воздухом – жарким и солнечным. Дядя Боря всю жизнь провел за баранкой. Работая на самосвале, заработал профессиональные болячки – геморрой и гастрит. Но никогда не унывал. Его жена, тетя Ира, была домохозяйкой, воспитывала троих детей.