Ольга Вилас - Путь мамы. Материнство в кайф, или Как воспитывать детей в эпоху кризисов

Счастлива, что выбрала 20 лет назад принципы гуманной педагогики и теории привязанности – дети радуют меня своим ответственным самостоятельным и творческим подходом к жизни, не боятся выражать и проявлять себя в этом мире, ставят серьезные цели и хотят двигаться к ним.

Не буду рассказывать о своей безоблачной жизни, потому что прошла через:

– послеродовую депрессию, полное эмоциональное выгорание

– экзистенциональное чувство тотального одиночества

– попытки дважды развестись с мужем

– состояние многодетной замученной мамы – неизлечимо больной женщины

– набор лишнего веса +24 кг

– тревожность, страхи за жизнь детей и панические атаки

– конфликты с детьми-подростками

– бесконечные детские болезни

– проблемы в школе

Ну, в общем, мне есть о чем рассказать. А теперь я – счастливая жена и мама четверых детей. Которая ничего не успевает, но при этом научилась радоваться жизни, детям и миру. И даже грязная посуда в раковине не может этому помешать!

Мне удалось восстановить свое физическое и психическое здоровье, подружиться с моим телом и головой. Построить доверительные отношения с детьми. Восстановить союз с мужем. От всего сердца желаю вам тоже стать счастливой мамой и женой.

Жила – была девочка у самого Белого моря.

Там, где полгода падает снег, и иногда случается северное сияние…

В небольшом заполярном городе под названием Северодвинск в Архангельской губернии…

Звали ее Оля. На дворе шел 1980 год, ей было 2 годика.

Ее отвели в детский сад. Мама рассказывала, что когда вечером забирала из группы – под глазами были красные круги, натертые носовым платочком. Воспитательница говорила: «Все хорошо, она не кричит, ходит слезы тихонько вытирает – и все». Плакать было нельзя…

Это было непростое время в нашей стране. Дети, рожденные в СССР, – отдельная история…

В каждом саду и школе висел огромный портрет Ленина, вместо сказок нам рассказывали истории про Ильича и Брежнева. Воспитание детей было с сильным уклоном в политику и идеологию…

Но зато все было четко расписано! Ни у кого не возникало вопросов, споров – что же и как делать с детьми? Как их правильно растить? Не навредить тонкой душевной организации ребенка? Не нанести им травм? Найти для дитя его предназначение?

Каждый был винтиком государственной системы. Больше 60 % детей регулярно физически наказывали, 80 % – эпизодически. Моих подруг и приятелей пороли дома за любые провинности. У детей было три задачи: слушаться, хорошо учиться и не раздражать взрослых.

Родители занимались выживанием в тяжелых социальных условиях, поэтому в отношении детей главными обязанностями было накормить, одеть и обуть. Про психологическое состояние ребенка, про его богатый внутренний мир и душевные порывы никто не заморачивался. Непринято это было, да и некогда.

Я не тот человек, который будет писать о счастливом советском детстве. Вообще не про меня. Насилие над личностью вызывало у меня бурный протест внутри с самого раннего возраста. Из садика помню две вещи – когда насильно запихивали в рот рыбий жир, который вызывал рвотный рефлекс. И заставляли доедать омлет. Больше никогда в жизни его я не ела.

Еще помню историю из сада. В садике был урок рисования – нужно было нарисовать елку. Всем объяснили, как она должна выглядеть. Мне с детства нравились кисть, акварель, бумага… И в порыве вдохновения я стала рисовать елку не так, как НАДО, а такую елку, которая была на моей любимой детской кружке. Подошла воспитательница, сказала, что это НЕПРАВИЛЬНО, забрала мой листочек и потребовала, чтобы было нарисовано КАК У ВСЕХ. Внутри меня поднялся детский гнев: «Моя елка красивая!» Но я промолчала. Детям положено было молчать. И стала заново рисовать ПРАВИЛЬНУЮ елку.

Так же я молчала, испытывая огромный стыд, смятение и гнев, когда одни дети заставляли других снимать трусы, чтобы «играть в доктора». Помню внутреннее возмущение и протест против такой игры, и немой вопрос: «Почему я здесь нахожусь? Что я тут делаю?» Чувство беззащитности и неизбежности всего происходящего.

Садик для меня был камерой для хранения детей, где должно находиться, пока родители на работе.

Про садик популярной темой среди родителей является социализация ребенка в коллективе. Именно поэтому старшего сына отдала в сад, поверив в этот миф. Но, когда за плечами 25 лет изучения педагогики и психологии, смело могу сказать, чем позже ваш ребенок пойдет в сад, тем лучше для него будет. До 3 лет в этом совсем нет необходимости, после 5-ти лет – он уже сам может туда попроситься, если возникнет желание.

Если выбор есть, пусть дети будут дома. Особенно девочки, они так нуждаются в комфортной и безопасной среде. Если выбора нет – тогда не гнобите себя за ясли и сад. Найдите лучшего воспитателя для вашего ребенка, который умеет заботиться о малышах, и неважно – элитный это сад, частный или обыкновенный у дома. Личность воспитателя определяет все. Сейчас в каждом городе есть онлайн форумы для мам, изучите информацию о воспитателях и ведите ребенка к конкретному человеку. Дети никогда не дадут соврать – они любят душевных и мягких педагогов, и плачут, если им некомфортно с неадекватным детским работником.

Но вернемся к нашей истории…

Советская эпоха оставила примерно одинаковый неизгладимый след в душах детей. По крайней мере спустя 20–30 лет психологи работают с одними и теми же запросами и лечат одинаковые душевные травмы. Одна из которых звучит – как эмоционально недоступный родитель.

«Сыты, обуты, одеты – и слава Богу!» Это лозунг эмоционально недоступного родителя. Откуда берутся такие папы и мамы? Как и все остальные – вырастают из своих детских переживаний… Послевоенные годы, полуголодное детство. Женщины работают и за себя и за мужчин, кормильцы погибли на фронте… Страна восстанавливается и выживает. Тут уж не до сантиментов!

Поэтому мы получили несколько поколений отстраненных родителей, которые решают лишь материальные потребности детей. Но при этом не знают, что у ребенка есть психика и душа, и о них нужно заботиться.

Для ребенка это всегда травмирующая ситуация. Родитель рядом глух к эмоциям, чувствам, переживаниям малыша – как будто между ними стоит стеклянная стена. И ребенок оказывается в состоянии тотального одиночества. Он думает, что никто не принимает его – весь мир недружелюбен и холоден. Малыш замыкается в себе, не показывает своих эмоций, никому не открывает сердце, а во взгляде застывает боль и тревога…