Владимир Колганов - Путь к счастью. Верить, чтобы жить

Мне так и не удалось увидеть ещё одну столь же счастливую семью – разве что с чужих слов знаю об их существовании, хотя таким свидетельствам не склонен доверять. Впрочем, как-то ехал в электричке, а чуть впереди меня сидела молодая пара с ребёнком: женщина лицом ко мне, а её муж – спиной. Я никогда больше не видел такого счастливого лица, оно сияло каким-то нездешним счастьем, эту женщину совершенно не волновало то, что происходит вокруг – есть только муж, ребёнок и она. Признаюсь, позавидовал мужу белой завистью и порадовался за неё. Но вот на следующей остановке они направились к выходу, и тут я увидел лицо мужа – равнодушное и даже чем-то недовольное. Сказка кончилась, толком не начавшись.

Что же происходит с семьёй – почему может закончиться семейная идиллия? Вот характерный пример – семья Льва Николаевича Толстого. Начнём с отрывка из мемуаров старшей из его дочерей, Татьяны:

«С большой любовью вспоминаю я своё детство. И с чувством горячей благодарности думаю о тех, кто окружал меня в эту счастливую пору моей жизни. Я выросла среди людей, любящих друг друга и меня».

О том же пишет сын Илья:

«Отцу под пятьдесят лет. Пятнадцать лет безоблачного семейного счастья пролетели как одно мгновение. Многие увлечения уже пережиты. Слава уже есть, материальное благосостояние обеспечено, острота переживаний притупилась, и он с ужасом сознаёт, что постепенно, но верно подкрадывается конец».

Увы, этого никак не избежать, но есть надежда, что семья поможет сделать достаточно счастливыми и последние годы жизни. Однако уже на пятьдесят восьмом году жизни у Льва Толстого появляются сомнения – об этом он пишет в своём письме Илье в связи с его намерением жениться:

«Женитьба только тогда даёт счастье, когда цель одна, – люди встретились по дороге и говорят: "Давай пойдём вместе"… Жизнь есть место служения, при котором приходится переносить иногда и много тяжелого, но чаще испытывать очень много радостей… Если родители проживут и нарожают детей, не имея цели жизни, то они … теряют свои человеческие свойства и счастье, сопряженное с ними, и делаются племенной скотиной».

Признаться, этого никак не ожидал. Я-то наивно полагал, что основная цель существования семьи – воспитать детей. А тут какие-то «потусторонние» цели – неужели с Софьей Андреевной заранее не договорились?

В письме своему другу, двоюродной тётке Александре Андреевне, Толстой пишет:

«Я счастливый и спокойный муж и отец, не имеющий ни перед кем тайны и никакого желания кроме того, чтобы всё шло по-прежнему…»

А в дневниках – совсем другое:

«Ужасно, страшно, бессмысленно связать своё счастье с материальными условиями – жена, дети, здоровье, хозяйство, богатство…»

Тут что-то вроде раздвоения личности. Муж и отец вполне доволен жизнью, а вот писатель и философ страдает, поскольку семейные отношения мешают его творчеству, тем более что философских идей Толстого никто в семье не понимал.

Иван Бунин в книге «Освобождение Толстого» ссылается на разговор, свидетелем которого он не был. Так вот, Толстой якобы тогда сказал:

«Ненавижу Софью Андреевну, да и всех женщин! Умру, положат в гроб, закроют крышкой, а я вдруг вскочу, скину её и крикну Софье Андреевне: "Ненавижу!"»

Уму непостижимо! Как так можно? После долгих лет совместной жизни, нарожав и воспитав кучу детей… Бывает, что жена надоела, поскольку не сошлись характерами, но не до такой же степени! Кое-что становится понятно, если почитать воспоминания Александры, младшей дочери Толстых:

«Энергия у мамá была громадная… Главным её увлечением была музыка. Мало того, что она часами играла гаммы, экзерсисы Ганона… Она играла пьесы с начала до конца бесконечное число раз, неизменно делая одни и те же ошибки, громко стуча по клавишам плохо гнущимися пальцами».

Впрочем, для возникновения неприязни между мужем и женой были куда более серьёзные причины. Сначала Толстой хотел раздать всю свою собственность крестьянам, затем сошлись на том, что его состояние будет поделено между женой и детьми. Но этого патриарху показалось мало – он захотел отказаться от прав на свои сочинения, в результате чего семья должна была лишиться значительных доходов. Итогом разлада семейных отношений стало бегство – не предупредив жену, Толстой покинул Ясную поляну.

Сомнения в возможности достижения длительного счастья в семье есть и у персонажей пьесы Чехова «Иванов»:

«Она мне, почти старику, объясняется в любви, а я пьянею, забываю про всё на свете, обвороженный, как музыкой, и кричу: "Новая жизнь! Счастье!" А на другой день верю в эту жизнь и в счастье так же мало, как в домового…»

Иванову вторит Львов, земский врач:

«У несчастной жены всё счастье в том, чтобы он был возле неё, она дышит им, умоляет его провести с нею хоть один вечер, а он… он не может… Ему, видите ли, дома душно и тесно. Если он хоть один вечер проведёт дома, то с тоски пулю себе пустит в лоб».

Всё это крайности, схожие мысли и ощущения возникали у Льва Толстого, но положение не безнадёжно – надо лишь понять и простить друг друга, и тогда в семье возможен мир. Вот и Лебедев предлагает Иванову выбросить сомнения из головы:

«Гляди на вещи просто, как все глядят! На этом свете всё просто. Потолок белый, сапоги чёрные, сахар сладкий. Ты Сашу любишь, она тебя любит. Коли любишь – оставайся, не любишь – уходи, в претензии не будем. Ведь это так просто! Оба вы здоровые, умные, нравственные, и сыты, слава богу, и одеты… Что ж тебе ещё нужно?»

Проблемам семейной жизни посвящён и рассказ Андрея Платонова «Река Полудань»:

«К вечеру того же дня Никита Фирсов и Любовь Кузнецова записались в уездном Совете на брак, затем они пришли в комнату Любы и не знали, чем им заняться. Никите стало теперь совестно, что счастье полностью случилось с ним, что самый нужный для него человек на свете хочет жить заодно с его жизнью, словно в нём скрыто великое, драгоценное добро».

Как оказалось, это драгоценное добро очень трудно сохранить, если все силы приходится отдавать борьбе за существование – надо же на что что-то жить, добывать средства на пропитание семье. Вот и Любовь Кузнецова не ожидала, что счастье превратится в муку:

«Люба смотрела на него утомлёнными глазами, полными терпеливой доброты, словно добро и счастье стали для неё тяжким трудом».

И вот, наконец, финал рассказа, оставляющий надежду на то, что всё как-то образуется:

– Тебе ничего сейчас, не жалко со мной жить? – спросила она.

– Нет, мне ничего, – ответил Никита. – Я уже привык быть счастливым с тобой.

Тут уж ничего не поделаешь – любовь угасла, и осталась лишь привычка. Но лучше всего эту ситуацию описал в романе «Анна Каренина» Толстой: