Нана Губанова - Я поживу еще немного

Внутри меня в это время умерло что-то хрупкое и живое. Так я знакомилась с жестоким миром…

Хотелось отогнать нахлынувшие воспоминания. Но это было почти невозможно. Я шла по мокрой поселковой тропинке, такой родной, и вдыхала бодрящий запах весеннего утра. Свежий, чистый воздух кружил голову, я с щемящей ностальгией разглядывала каждую деталь: деревья, кусты, дома, канавы, сорняки… И все здесь напоминало мне о голодном детстве. Я видела это так ясно, как будто все случилось вчера. Яркие и тревожные образы разворачивались перед глазами. Они действовали на меня, словно анестезия. И я совсем ничего не чувствовала, словно это было не со мной…

Помню веранду, опрокинутую кастрюлю, безобразно разбросанные косточки вокруг… И маму… Она отчаянно вырывала из пасти Джины, нашей собаки, кость с мясом, которую та крепко держала, стиснув зубы. Мама кричала, бранилась, била собаку ногами. От волнения и злости ее лицо побагровело, волосы растрепались, а глаза отражали испуг и растерянность, смешанные с яростью.

Джина – старая и очень умная собака. Она опрокинула кастрюлю с дешевым суповым набором – находкой для бедных, – из которого мама собиралась приготовить обед.

Все были голодны, и голод управлял ситуацией. Джина выглядела напуганной, но, несмотря на побои, не выпускала кость изо рта. Я хотела что-то сказать маме, остановить, но все произошло так быстро и неожиданно, что я не решилась вмешаться… Мне стало стыдно за маму: эта борьба была так нелепа!

Очень больно об этом вспоминать, и в сердце щемит, когда я вижу перед собой образы мамы и Джины… Во всех этих историях – моя «маленькая смерть»… Ведь каждый такой случай переживался мной очень остро, убивая что-то у меня в душе. На бессознательном уровне любую смерть, любую трагедию я связывала с собой, со своими близкими. Поэтому мое внутреннее взросление произошло раньше времени, очень быстро лишив меня детских иллюзий и представлений.

…Дяди дома не оказалось, и я поехала обратно. Мое спокойствие меня удивило: обычно я злилась, если зря тратила время. Но не сегодня. Я чувствовала: мне нужно было сюда приехать – для себя, возможно, для встречи с собой, что почти не удавалось сделать в суетливой повседневности рабочих и учебных дней. А посещение дяди – это был просто повод…

Когда я приехала в город, двоюродная сестра, пришедшая к нам в гости, сообщила, что еще вчера дядю увезли на скорой в больницу, но врачи обещали в конце недели его выписать. Все оказалось не так страшно, как мне представлялось. А между тем поток мыслей, порожденный поездкой в край моего детства, продолжал дарить мне ясные осознания…

Смерти не стоит бояться, надо принимать ее как факт, как что-то само собой разумеющееся, так же, как и жизнь. Если бы не было смерти, то не было бы и жизни, и наоборот. Мы бы не ценили так жизнь, если бы не было смерти. А кто боится ее, того она может преследовать. Смерть – это неизбежная данность, которая недоступна опытному познанию.

Однако мне всегда казалось: я знаю, что такое смерть. Ею был пропитан мой первый вдох. Мне чудилось, что я слышу ее шорох всякий раз, когда она, словно боясь оказаться замеченной, приближалась украдкой.

Первая моя встреча со смертью была настолько роковой, что на протяжении многих лет мне приходилось сталкиваться с ее последствиями, словно она приходила за чем-то, что по праву ей положено, но, не получив ничего, вновь и вновь возвращалась ко мне во сне и наяву. За годы борьбы с ней я ослабла. И вот очередная фатальная встреча…

Она ворвалась в мою жизнь без стука и, застав меня врасплох, такую обессиленную в бесконечном сражении с ней, забрала-таки то, за чем приходила однажды…

Сегодня я испытываю к ней глубокую любовь и неподдельное уважение, усвоив очень важный урок: такую незваную гостью необходимо почитать уже оттого, что она есть, ибо именно она подарила мне жизнь, однажды не забрав ее у меня…

Еще не научившись толком говорить, я уже знала, что при рождении чуть не умерла. Врачи долго боролись за мою жизнь. Я была одной из двойняшек. Мама рассказывала, что роды были долгими и трудными: я лежала поперек живота, а когда наконец родилась, врачи не сразу поняли, жива ли я. Не дав маме даже взглянуть на новорожденную, врачи поспешно унесли меня куда-то. Через неделю маму обнадежили, сказав, что я буду жить, а через месяц ей позволили на меня посмотреть.

«Когда я тебя через месяц увидела, то испытала такое отвращение. Ты была слишком толстой, большой и черной и сразу мне не понравилась». Так рассказывала мама историю знакомства со мной и никогда не упускала возможности добавить: «Лучше бы ты тогда умерла…»

Этих встреч еще немало было на моем жизненном пути, много раз я переживала смерть близких и сама сталкивалась с ней лицом к лицу.

Вот и сейчас я не понимала, что ей надо от меня? Почему я так ее боюсь? Может, сейчас мне стоит остановиться и прямо взглянуть ей в глаза? Или подойти близко-близко и закричать что есть силы: «Я тебя не бою-ю-юсь!» – так, чтобы вся Вселенная услышала. Иногда в борьбе с врагом достаточно показать, что ты его не боишься, тогда он отступает. А иногда даже проникается к тебе уважением.

Вот как я поступила: купив в канцелярском магазине толстую черную тетрадь, я решила обратиться с помощью дневниковых записей к наглухо забытому прошлому, чтобы заново родиться…

Был ясный весенний вечер. Облокотившись спиной о стену, я сидела на полу второго этажа в зале какого-то небольшого здания. Мне немного хотелось есть. Я устала. Прикрыв ладонями лицо, я пыталась сконцентрироваться на своих мыслях. Но их было очень много, и они, словно боясь оказаться пойманными, нарочно ускользали. Меня одолевала внутренняя дрожь. Дома я должна быть не позднее восьми вечера, но был уже девятый час, а я находилась довольно далеко, поэтому очень волновалась. От нарастающей тревоги минуты мне казались бесконечными.

Наконец давящую тишину нарушили еле слышимые шаги.

«Доктор приехала! – подумала я и обрадовалась. – Она сейчас со мной побеседует, и я поеду домой».

Вздохнув с облегчением, я привстала с пола, присела на корточки и замерла, прислушиваясь к приближающимся тяжелым шагам.

Вопреки моим предположениям, вместо доктора в зал ожидания зашли двое крепко сложенных молодых мужчин в синих комбинезонах. Один из них – высокий худой парень с беспокойно бегающими глазами. Другой – постарше, тоже высокий, с круглым унылым лицом. Они ловко схватили меня с двух сторон и потащили вниз.

– Отпустите! – вырываясь из их рук, возмущенно кричала я. – Сама пойду! Отпустите, кому говорю!