Мария Монтессори - Самовоспитание и самообучение в начальной школе (сборник)

Действительно, только болезнь разлагает личность, создающуюся в процессе ее приспособлений, и толкает светского человека к пренебрежению обычными правилами поведения. Известно, что неврастенический субъект при первых симптомах паранои на первый взгляд кажется лишь человеком плохо воспитанным. С другой стороны, тот, кто ведет себя обычно прилично, – просто нормальный человек. Мы не назовем его человеком твердой воли; механизмы, действующие на периферии сознания, не обладают волевой ценностью.

Ребенок же только начинает свой жизненный путь, его индивидуальность и природа совершенно иная. По сравнению со взрослым, ребенок – неуравновешенное существо, он – постоянная добыча своих импульсов, с одной стороны, и наиболее сильных задерживающих начал, с другой. Две волевые активности, противоположные друг другу, еще не установили взаимного равновесия для новой личности. Начатки психики еще состоят из двух отдельных элементов. Существенно, чтобы между ними установилась известного рода «комбинация», «приспособление», как опора для периферии сознания. Отсюда необходимость ввести возможно раньше активное упражнение, способствующее достижению такой степени развития. Назначение всего этого, конечно, – не создание преждевременно развитого маленького «джентльмена»; самое важное, чтобы ребенок упражнял свои волевые возможности и возможно скорее научился бы координировать свои импульсы с задерживающими моментами. Необходимо самое «созидание» психики, а не те внешние достижения, которые дают такое созидание.

Это на самом деле лишь путь для достижения цели, а целью должно быть, чтобы ребенок действовал в среде других детей и упражнялся на действиях обыденной жизни в известной гибкости воли. Ребенок, поглощенный работой, сдерживает все остальные движения, не подходящие для выполнения данного упражнения. Ребенок делает известный выбор между мускулярными координациями, на которые он способен, на них подолгу останавливается и так начинает придавать этим координациям постоянство. Получается нечто совершенно отличное от того поведения, когда ребенок движется беспорядочно, давая простор некоординированным импульсам.

Когда ребенок начинает уважать работу других, не выдергивает желательную ему вещь из рук товарища, а терпеливо дожидается, когда ее можно будет взять, когда начинает ходить, не задевая товарищей, не наступая им на ноги, не опрокидывая столов, тогда только ребенок начинает организовывать свою волю и приводит во взаимное равновесие импульсы и сдерживающие элементы. Таким образом создаются зачатки привычек социальной жизни. Подобные результаты невозможны, если держать детей в неподвижности, засадить их в ряды парт; при таких условиях невозможны отношения между детьми и не развивается социальная жизнь детей.

Лишь при посредстве действительной жизни и свободных взаимоотношений друг с другом, заставляющих определять границы индивидуального существования и приспособлять границы одной жизни к границам другой, вырабатываются социальные привычки. Для развития волевых механизмов мало только слушать о том, что надо делать; недостаточно получить лишь правила поведения и перечень прав и обязанностей, чтобы приобрести грациозные движения. Если бы это было так, стоило лишь объяснить ученику очень точно все движения руки, необходимые для игры на рояле, и он мог бы сразу заиграть сонату Бетховена. А между тем во всех этих достижениях существенным фактором является известного рода формирование, и лишь упражнение закрепляет, упрочивает завоевания воли.

В воспитании имеет громадное значение организация всех механизмов, необходимых для созидания индивидуальности в раннем возрасте. Как детям необходимы движение, гимнастика, потому что мускулы в бездействии становятся неспособными производить множество движений, вообще нам доступных, точно так же, чтобы поддержать активной внутреннюю (психическую) жизнь, очень важно подвергать ее соответствующей гимнастике.

Плохо развитый организм более подвержен опасностям: человек со слабыми мускулами избегает движения, и его организм не сопротивляется тогда, когда необходимо действие, чтобы победить опасность. Также ребенок со слабой волей легко приспособляется к школе, где все дети сидят неподвижно и слушают или делают вид, что слушают. Большинство детей этого типа кончают нервными заболеваниями, и в их аттестатах значится: «Прекрасного поведения, к учению неспособны». Об этих детях некоторые учителя ограничиваются лишь словами: «Он или она такой хороший», и этим как бы хотят защитить детей от всякого вмешательства, оставить их погружаться без помехи в их слабость, затягивающую их, как зыбучий песок.

Другие дети – по преимуществу импульсивные – характеризуются лишь как зачинщики всяких беспорядков, и приговор над ним гласит: «Испорченный». А если спросить, в чем же их испорченность, то ответ будет: «Не посидят, не остаются неподвижными». Озорники-задиры – вот определение для этих нарушителей порядка, неспокойных душ, а их озорство, задирание состоит в том, что они всеми силами стараются вывести своих товарищей из состояния покоя и втянуть их в какие-нибудь живые отношения. Есть дети, у которых преобладают задерживающие силы; их скромность чрезмерна, иногда кажется, что они не могут решиться ответить на вопрос, всякое внешнее возбуждение вызывает у них слезы.

Гимнастика, необходимая для всех этих форм детской психики, – это свободное действие. Какое-нибудь продолжающееся интересное движение окружающих – лучший толчок для возбуждения пассивного ребенка; ограниченное движение, необходимое в каком-нибудь повседневном упражнении, развивает задерживающие центры слишком импульсивных. Ребенок, слишком подавленный задерживающими элементами, освобожденный от пут надзора, от всех причин, которые извне толкают его на сдержанность, может отыскать равнодействующую между двумя противоположными волевыми актами – импульсом и сдерживанием. Это – путь, общий для спасения всех там, где слабые укрепляются, сильные совершенствуются.

Отсутствие соответствия, равновесия между импульсами и сдерживающими началами – это не только патологическое явление, оно встречается, хотя и в меньшей степени, и у вполне нормальных людей, и так же часто, как недостаток воспитания в высших классах.

Импульс толкает преступников на действия, являющиеся преступлениями по отношению к другим людям; но как часто и нормальные люди должны раскаиваться в каком-нибудь необдуманном поступке, в нервном порыве, имеющем для них печальные последствия! Большею частью слишком импульсивный человек вредит только самому себе, портит свою карьеру, не развивает своих талантов, страдает от сознательного рабства, как от бедствий, от которых, быть может, мог бы избавиться.