Юлия Фаусек - Детский сад Монтессори (сборник)

Детям предоставлено достаточно возможностей и для «коллективного творчества» – общие упражнения под музыку, пение, игры и проч.

Но у Монтессори имеется великий косвенный способ подведения детей к социальным чувствам, которого нет в других системах. Как мы указывали выше, она не вносит соревнования в работу детей. Монтессори усматривает клевету на человечество в утверждении, что соревнование есть главный импульс к труду, к желанию совершенства в работе, и потому протестует против вывода, что с выключением соревнования отпадает, якобы, главный рычаг прогресса.

Уже в ребенке потребность в труде так же властна, как и потребность в игре. И если справедливо утверждение, что дошкольник превращает труд в игру, то нередко с полным правом можно сказать, что ребенок жадно ищет труда в игре. Алчную жажду труда, устремление к совершенным достижениям, радость от результатов труда, от самостоятельных исканий и творческой активности мы констатируем уже в дошкольнике. Наша задача не угашать, а, напротив, раздувать этот огонь, в котором, подобно неопалимой купине, горит, не сгорая, жадно рвущийся к истине и мятежный дух человеческий. Путь к этому не в соревновании, приводящем к зависти, взаимному озлоблению и насилию человека над человеком. Соревнование, конкуренция поднимают муть из глубины души взрослого и препятствуют возникновению чувства солидарности. Тем более мы должны быть осторожными в культуре этого чувства у дошкольника, который, по всему своему естеству, вовсе не альтруист и склонен, прежде всего, утвердить себя.

Ребенок, самостоятельно и углубленно работающий на материале, добиваясь возможного для него совершенства, не знает соревнования. Он не завидует успехам товарищей, так как вполне удовлетворен собственными посильными достижениями, и никто не подгоняет его, не ставит ему на вид его малоуспешности. Никто не заставляет его идти в ногу с более одаренными, быть может, товарищами. Он не равняется по другим, единственный безошибочно верный для него критерий – его личные возможности.

Педагоги, упрекающие Монтессори за отсутствие «коллективного труда» в ее детском саду, сами впадают в ошибку. Они требуют от дошкольника того, что он еще не в состоянии дать в этой фазе своего развития. По отношению к периоду раннего детства все наши усилия должны быть именно направлены на организацию индивидуальности. Дошкольник, ставший личностью, умеющий трудится с любовью и самостоятельно, может в дальнейшем быть подведен к коллективному труду, в который он сумеет внести творческую инициативу и согласованность с товарищами. Только пройдя через стадию личной координации, он дорастает до координации своих действий с коллективом в качестве разумного и толкового сотрудника. В этом мы часто имеем возможность убедиться, наблюдая коллективные упражнения детей (например, оркестр, в котором они все охотно принимают участие и пр.). Напротив, подводя к коллективному труду дошкольников, в которых еще не успела выкристаллизоваться индивидуальность и способность к самостоятельной работе, мы рискуем превратить их просто в стадо автоматически подражающих друг другу или воспитателю существ. Нам никогда не следует забывать о крайней внушаемости ребенка дошкольного возраста, и мы должны помнить о том, что стадность не есть социальность.

Существенное значение для развития моральных, а значит и социальных, устоев в ребенке система Монтессори имеет еще и потому, что она развивает в нем правдивость. Ребенок, научившийся точно мыслить и точно выражать словами свои переживания, уже не склонен ко лжи. Он не является игрушкой гипертрофированной фантазии. Он точный наблюдатель и очень точный и осторожный воспроизводитель пережитого. В отчетах, отдаваемых руководительнице, о том, как он провел свой день в саду, пяти– и шестилетки изумляют нас точностью и той требовательностью к себе, которую они при этом проявляют. «Я, кажется, строил башню… нет, не помню», – говорит один. «Я рисовала жука, только худо вышло, завтра, может быть, нарисую лучше», – заявляет другая и т. д.

Материал Монтессори подводит детей и к эстетическим переживаниям. Он вырабатывает из них тонких ценителей цветов и форм; мы часто слышим со стороны наших детей эстетическую оценку таких объектов и явлений, мимо которых равнодушно проходят не только другие дети, но и взрослые. Не только окружающий мир, рисунки свои и товарищей, но и предметы материала всегда вызывают эстетическую оценку у ребенка. Воздвигнув башни из кубов и построив вокруг них лестницы из призм или разложив коврик из цветных мотушек, ребенок радостно восклицает: «Как красиво». Он умеет также получать наслаждение от того чувства, в отношении которого дефективно большинство людей – от осязания.

Сами дети ежедневно демонстрируют нам, как неправы противники Монтессори, силящиеся доказать, что восприятие ребенком форм и цветов уничтожает в нем способность к эстетическим переживаниям, так как «сухой анализ убивает в нем художественный синтез».

Общепризнанно, что в дошкольном возрасте воображение является доминирующей функцией; оно – наиболее благоприятствуемая сторона психической активности. Это «естественное» преобладание поддерживается усиленной «искусственной» культурой воображения, занимающей первенствующее положение во всех системах воспитания дошкольника. Нам следует, однако, задать себе вопрос, действительно ли воображение дошкольника идентично и равноценно «творческому воображению» одаренных им взрослых, и необходимо ли и дальше поддерживать это «естественное» преобладание обычно применяемыми средствами.

Под творческим воображением мы понимаем психическую функцию, создающую новые и оригинальные образы из данных опыта. Изучая «творческое изображение» детей в его наиболее ярких проявлениях – игре и рисовании, – мы всегда ясно и отчетливо видим следующее: в области создания новых комбинаций дошкольник обнаруживает полное убожество, его комбинации новы лишь в отрицательном смысле – поскольку они не похожи на действительность, которую дитя, в сущности, стремится рабски копировать. Несходство это обусловлено нечеткостью чувственных восприятий и дефективностью воспроизведения. Дошкольник (мы говорим о детях до 6 лет), предоставленный самому себе и творящий самопроизвольно, а не по указке взрослого, всегда подражает и воспроизводит пережитое, иногда с удручающей нас, взрослых, монотонностью и настойчивой повторностью. «Свободное» творчество дошкольника – фикция. Оно всегда связано путами действительности, и, если ребенок неточный воспроизводитель воспринятого, то не по нежеланию, а по неумению. Кто из имевших дело с дошкольниками не знает их поправок к сказкам, если рассказчик позволил себе уклонение от раз данного текста? Маленький слушатель с беспощадной суровостью обрывает «свободного творца» и неумолимо требует точного повторения (разумеется, если он не стесняется рассказчика), ибо для него фантазия есть реальность, – а реальность обязывает!