Мария Рождественская - Полукровки

Соболев немного помолчал, ожидая реакции слушателей. Но ее не последовало, и Никита Сергеевич продолжил:

– На сегодняшний день у меня есть только одна проблема – мигрирующий лосось. Найдите, Гриша, в чем причина этой проблемы. Снимите на камеру и привезите мне. И тогда, кроме громкого репортажа, Вы получите от меня солидное вознаграждение.

Поляков с ухмылкой слушал менторский голос Соболева. Когда тот, наконец, закончил, Грина словно прорвало.

– Личная трагедия – не смешите! – довольно грубо сказал он. – Вы сидите на икре и каждый день теряете деньги.

– Можно сказать и так, – согласился Соболев, – если это что-то меняет.

– Да мне плевать на вас и ваш теневой бизнес, – дерзко улыбнулся Грин. – Не вы первый, не вы последний. Но ваше предложение вынужден отклонить.

Соболев зло прищурился.

– Почему?

– Я никогда не брался за заказухи, от которых дурно пахнет. И двое громил, поигрывающих мышцами, для меня не аргумент.

Горобец не выдержал и засмеялся. Поляков заметил, как Соболев помрачнел.

Ничего, переживет, – весело думал Грин. – Котяра откормленный.

– Вы хорошо подумали? – холодно осведомился Соболев.

Грин деланно зевнул, прикрывая рот ладонью.

– Что ж, честь имею, господа.

Соболев энергичным шагом направился к двери. Отклеившись от стены, второй телохранитель устремился за ним.

– Хорошо выглядит для шестидесяти, – заметил Горобец после того, как непрошенные гости покинули номер.

– Качественное питание, спорт, пластическая хирургия, – хмыкнул Поляков.

– Это да, – согласился Слава. – С его-то баблом – не проблема.

Поляков подошел к окну и выглянул на улицу. В это самое время Соболев как раз усаживался в черный «мерседес», припаркованный между двумя такими черными внедорожниками прямо перед фасадом гостиницы. Как только Соболев скрылся в салоне автомобиля, охранник захлопнул дверцу, после чего подошел к машине, что стояла впереди и сел на место водителя. Еще через мгновение вся эта процессия двинулась восвояси.

Горобец, между тем, все никак не мог успокоиться.

– Разглагольствовал тут как у себя…

– Он и был у себя, – сказал Грин, отойдя от окна.

– В смысле это его гостиница?? – догадался Слава. – Теперь понятно, чего здесь такие прайсы дерут! Девочек выгнал, вот гад! Как теперь вечер убивать будем? Можно, конечно, опять девочек вызвать, только у меня уже охота пропала…

– Потупи в телефон, – посоветовал Грин.

– На шампусик только зря потратились. Ладно, пойду к себе, – со вздохом произнес Слава.

Проводив товарища, Поляков снова подошел к окну. С этого ракурса великолепно просматривались окрестности гостиницы. Вот симпатичный особняк из желтого кирпича, вот офисное здание, а чуть дальше виднеется часть какой-то вывески, кажется, это вывеска на игровом баре…

– Вот дерьмо, – выругался Грин.

Соболев не скрывал досады из-за конфуза, что вышел между ним и московским наглецом. Он нервно жевал собственную нижнюю губу, снова и снова прокручивая в голове недавний разговор.

– Не берите в голову, – подал голос сидевший на переднем сиденье Абаз. – Я обещаю, что найду способ заставить его работать на нас.

– Вопрос пока остается открытым, – сурово сдвинул брови Соболев. – Что там по поводу Быстровой?

– Пока ничего существенного, – виновато сказал Максим. – Запись еще не смотрели, шмонать – не шмонали. Она сегодня весь день из номера никуда не выходила. Как от вас вернулась, так и не выходила. А по остальным моментам все чисто: Дарья Быстрофф, гражданка Соединенных Штатов, прилетела на частном самолете…

– Твою мать, взяли моду – Быстрофф, Царефф, – раздраженно пробормотал Никита Сергеевич.

– Но, согласитесь, она красивая.

Как ни старался Максим, но вожделение, что родилось в нем, когда он впервые увидел Быстрову, так до сих пор и не рассеялось. Даже сейчас, докладывая боссу о делах, Абаз не мог избавиться от визуального образа рыжеволосой женщины, появлявшейся как по мановению волшебной палочки, стоило ему закрыть глаза. Все это сопровождалось характерными ощущениями в области паха, которые в свою очередь мешали Максиму полноценно функционировать в рамках его должностных обязанностей.

– Красивая, – хрипло повторил он, – как с картинки сошла.

– Ну, красивая – и что с того? У нас и получше бабенки водятся.

– Не скажите, Никита Сергеевич. В этой есть что-то такое… чего в других нет.

– Тем хуже для нее, – мрачно констатировал Соболев.

Не в пример Абазиеву, он не испытывал к Быстровой чувственного влечения. Женщина была хороша собой, и все же Соболев в первую очередь думал о деле, а потом уже о плотских наслаждениях. Дело же заключалось в том, что американка, при всех ее неоспоримых внешних достоинствах, норовила посягнуть на чужую территорию. Его территорию. Кроме того, Соболев не верил ни единому слову этой нахрапистой красотки, как не верил и в то, что ее зовут Дарьей. Никакой икрой она, конечно, не торговала, хотя жила, возможно, и впрямь в Нью-Йорке. Еще Соболеву не нравилась улыбка этой женщины, правда, еще больше ему не нравились ее странные изумрудно-зеленые глаза. Эта американка, вероятнее всего, носила цветные контактные линзы, но дело было не только в этом. Соболева смущал сам ее взгляд – он отличался от взгляда среднестатистической женщины, пусть даже рулившей серьезным бизнесом. Она смотрела хищно… и как будто пыталась это скрыть, но звериное нечто нет-нет, да и проскальзывало в ее глазах, несмотря на все усилия. Сегодня она снова посещала его резиденцию, и на этот раз сформулировала свое предложение в более конкретной форме, заодно подкинув Соболеву одну весьма недурную идейку. Соболев пока не знал, кто такая эта рыжая дамочка, и что ее привело в Новоалтанск, а также какой у нее интерес в этом деле. Но что интерес у нее определенно имелся, в этом Соболев не сомневался ни на йоту.

Тут у Абазиева одновременно зазвонили сразу два мобильных телефона. Пока Максим разговаривал, мысли Никиты Сергеевича снова вернулись к Полякову. В свете минувших событий заставить этого человека выполнять его, Соболевскую, волю представлялось делом принципиальным.

– Хорошие новости, – неожиданно возвестил Максим. – Сразу две.

– Давай в порядке возрастания, – приказал Соболев.

– Из Москвы звонили. Насчет профессора. Кажется, старичок созрел.

Новость действительно была отличная. Этот профессор здорово подпортил Соболеву нервы за последние три недели. Но теперь все складывалось как надо.

– Он вылетает завтра же, первым рейсом, – сообщил Абаз. – Правда, с ним будет какая-то баба. Тоже вроде ученая.

– Ученый, – скривившись, поправил Соболев.

– А? – не понял Максим.