Александр Слепаков - Порно для маленьких

– Так вы не отрицаете, что это от вас беременна Шульман Марина Львовна?

– Нет, конечно, – улыбнулся Борис, – зачем бы я это отрицал?

– А вы перед тем, как вступить в интимную связь… – следователь подумала, как лучше поставить вопрос. – У вас была уверенность, что ей уже исполнилось шестнадцать лет?

– Да я вообще не думал об этом, – вырвалось у Бориса.

– А надо было, – заметила Виктория Ивановна, – как давно вы состоите в интимной связи?

– Немного больше месяца.

– И еще не поженились?

– Но она совсем не ребенок, – продолжал Борис, не обращая внимания на иронию следователя. – Она так говорит, рассуждает… она совсем не похожа на ребенка.

– А вот это вы напрасно, – нахмурилась Виктория Ивановна, – у меня показания врача, которая ее осматривала. Врач говорит, что она совсем маленькая, ростом метр пятьдесят один сантиметр. И на вид ей больше четырнадцати лет не дашь. Или вы не заметили этого?

– Ну, она не высокая, да, но…

– Ну и все, – подытожила Виктория Ивановна.

Возникла довольно долгая пауза.

Следователь Виктория Ивановна что-то писала, потом дала Борису прочесть и расписаться.

Борис не стал читать, какого он года рождения, и где прописана Шульман М.Л. Сам протокол допроса был довольно короткий. Подтверждает, что состоял в интимной связи с Шульман М.Л. Не отрицает факта беременности от него… Тут Борис не выдержал.

– Какое растление? – спросил он довольно сухо. – Я же вам сказал, мы хотим пожениться и растить нашего ребенка. Что тут общего с растлением?

– Помолчите, – ответила следователь, – тут я задаю вопросы.

– Да миллионы людей трахаются просто для удовольствия, – не замолчал Борис, – а мы реально хотим иметь ребенка.

– Но они взрослые, – улыбнулась на слове «трахаются» Виктория Ивановна. – А гражданка Шульман М.Л. еще ребенок. И врач утверждает, что она полностью как женщина не сформировалась. И, как вы выражаетесь, трахаясь с ней вы тем самым совершаете уголовное преступление, предусмотренное УК РФ статья 134, растление малолетних. До четырех лет лишения свободы. Что это вас на детей потянуло? Могли бы себе легко найти и постарше. И, знаете, раз вы ничего не отрицаете, следствие фактически закончено. Я думаю, вам домой возвращаться совершенно ни к чему. Я вас сразу до суда арестую, вам это посчитают в срок, раньше сядете, раньше выйдите. И еще признание вам учтут. И что дома вас не будет, это для вас же хорошо. Там тоже должны привыкнуть к мысли, что воспитали педофила-растлителя. Пусть вас там не будет в это время. Потом они вам простят и все образуется. Да. И в камере не говорите, какая у вас статья. Ни в коем случае. Скажите, что угнали машину. Статья 166, запомните, это важно. А то вас в попу отымеют, и вам будет больно.

Она опять улыбнулась понимающей женской улыбкой.

Вообще, судя по всему, никаких таких сильных эмоций, связанных с моральным осуждением, она в отношении Бориса не испытывала. Он ей даже немного нравился, ничего из себя, явно из хорошей семьи. Молоденький.

Но даже мысли о чем-то таком не появилось в ее голове. Он был «по ту сторону», заключенный, будущий осужденный. У нее инструкция – раскручивать по полной. Инструкция ясная, недвусмысленная. Нарушать ее ни в коем случае нельзя.

Если бы не инструкция, можно было сделать совершенно по-другому. В конце концов, девушка не первая беременная в таком возрасте. Сейчас это вообще не редкость, теперь они начитают это дело чуть ни с детского сада.

И если подследственный и пострадавшая собираются пожениться, то можно иначе это представить.

Но Головне сказали, как это представить. И она отлично понимает, что надо выполнять. Иначе могут быть очень большие неприятности. Очень и очень большие проблемы. Конечно, подсудимый не вызывает у нее чувства осуждения или там чувства удовлетворения, что общество защитили от него. И прочей такой херни она не чувствует.

Какой-то он странный, ведь если для него все обстоит так, как он говорит, то он должен разозлиться, нахамить, чего-то требовать. Или испугаться, и тогда просить, пытаться объяснять, говорить дрожащим голосом. А он держится спокойно, ноль агрессии, ноль страха. Как молодой царь. Бред какой-то, над кем сейчас царствовать? Какой еще царь?

А она сама попала под обаяние, советы дает. Это уже даже не бред. Это вообще не понятно что. Может, она устала? Плохо себя чувствует?

Нет, по-другому нельзя сделать, Мельниченко все объяснил, надо бороться с проявлениями педофилии. Пора браться за это дело. Наша молодежь и так далее. Он, конечно, не сказал ничего конкретного, но умная Головня и так поняла, что есть в этом деле его непосредственный интерес. Собирается срубить бабки. Это серьезно, шутки неуместны. Есть заявление врача из поликлиники. Родители подсудимого не простые, папа известный ученый. Достаточно. Это обычная практика. Те заплатят, папа не бедный, подсудимого выпустят, и по большому счету всем абсолютно по фигу, женится он или нет. Остается только закончить с документами.

Борис уже понял, что он отсюда не выйдет в ближайшее время. Он представил себе в виде карт – мама, папа, сестра, бабушка, дедушка, а еще Марина, ребенок, потом знакомые, факультет и так далее. Все эти карты образовали карточный домик, который и сложился на глазах Бориса, лег на плоскую поверхность, отчего в глазах стало немного темно.

– Может, вы сначала с Мариной поговорите? – попробовал он еще возразить.

– Конечно, поговорю. А как же? Но вы не сильно надейтесь, что это вам как-то поможет. Ее позицию учтут. Но все слишком наглядно, даже если она сама вас соблазняла, в чем я сильно сомневаюсь… Все равно вы совершили преступление. Вы взрослый человек, вам восемнадцать уже исполнилось.

Бывает так, что у человека тело маленькое, а лицо взрослое. Когда ты с ним разговариваешь, ты в первую очередь видишь его лицо, слышишь слова, которые он говорит, и в зависимости от этого у тебя возникает ощущение, что он взрослый или что он невзрослый.

Когда ты хочешь определить возраст человека, ты не смотришь, какие у него руки и ноги, ты смотришь ему в лицо.

Ты не особенно заморачивался мыслями о девушках, о женщинах, тело вело себя тихо и скромно. Тебе просто повезло. Другие мальчишки прятались по туалетам, дрочили по три раза подряд и рассказывали друг другу свинские истории, хвастались приключениями, настоящими или выдуманными. Ты слушал спокойно. Сам не хвастался. Хвастаться было абсолютно нечем. Когда Марина пригласила тебя зайти к ней, когда она посмотрела на тебя, когда сказала, что никого нет дома, ты подумал о том, что у нее губы приоткрыты, как будто она уже целует тебя. И ее хмурый немного недовольный взгляд объясняется тем, что ты еще не целуешь ее. И эта бессмысленная задержка ее чуточку раздражает. Ее глаза ясно говорят, чего от тебя ждут, и в этом нет ничего стыдного, запретного, это именно соответствует твоей природе и ее природе, это самое главное, самое сильное. То, ради чего вообще живут.