Наталья Антарес - В двух шагах от края

– Линкс! Что произошло с вами на крыше? Вы там…

– Почему вы отменили свадьбу, Линкс?

– Линкс, вы видели преступников в лицо?

– Вы планируете собрать пресс-конференцию?

– Как вы себя чувствуете, Ида?

Папарацци набросились на меня, словно голодные пираньи. Нацеленные мне в лицо объективы фотокамер, слепящие глаза вспышки, сплошной неразборчивый гомон бесчисленных вопросов… Меня хватали за рукава, совали в лицо микрофоны, зажимали в толпе и снимали, снимали, снимали. Ну и к черту, я как никто умею правильно разговаривать с этой братией!

– Фарух! – я выцепила его смуглое лицо с восточным разрезом глаз практически сразу, уж кто-кто, а мой старый знакомый выделялся в любой клаке, -забери меня отсюда, а по пути я дам тебе интервью!

Надо отдать Фаруху должное, отреагировал он с ураганной скоростью: локтями распихал всех конкурентов, пребольно ухватил меня за перебинтованную руку и на буксире потащил в свою машину. Быстро завел двигатель и с места газанул подальше от этого столпотворения. Вот за что мне нравится Фарух – он, конечно, за горячую сенсацию и маму родную три раза перепродаст, но чутье на жареные факты у него феноменальное и в подобных ситуациях он действует на автопилоте. Не зря же заполучить в штат убежденного фрилансера Фаруха Кемаля мечтают все до единого периодические издания, начиная от «Столичной штучки» и заканчивая «Сельскохозяйственным вестником», потому как Фарух способен с легкостью обнаружить информационную бомбу даже в стогу прошлогоднего сена.

– Рассказывай! – сходу потребовал мой спаситель, параллельно поглядывая в зеркало заднего обзора. Боится преследования, что ли? – все с самого начала, Линкс, как и обещала!

Фарух родился и вырос здесь, а на своей исторической Родине в Афганистане он не бывал даже в командировках, и совокупность этих двух фактов заставляла меня обоснованно подозревать, что его неистребимый акцент является лишь пикантным дополнением к экзотическому облику. Вероятно, аналогичная цель преследовалась Фарухом и при круглогодичном ношении традиционной шапочки-«пуштунки», а также при старательном перебирании четок с деланно-рассеянным видом. А еще Фарух, как и большая часть восточных мужчин, предпочитал силиконовых блондинок, благодаря чему наше довольно тесное общение никогда не сопровождалось даже намеком на сексуальные домогательства. Я иногда сливала ему полученную по служебным каналам информацию, а Фарух, в свою очередь, снабжал меня теми самыми изюминками, которыми так выгодно отличались мои публикации.

Не сомневаюсь, сегодня я устроила Фаруху настоящий праздник. Всю дорогу до дома я тараторила, не переставая, и даже несколько удивилась, что на языке у меня до сих пор не образовалась внушительных размеров трудовая мозоль. Я эмоционально и художественно расписала свою неудачную попытку расстаться с жизнью, походя кинула парочку увесистых булыжников в огород Макса Терлеева ( поверьте, речь шла далеко не футболе) и бессовестно раскрыла все тайны свадебного переполоха, в том числе точно назвав потраченную вхолостую сумму. Фарух млел от блаженства, будто растянувшийся на солнышке кот, и ненавязчиво щелкал затвором, но когда он спросил меня о дальнейших планах, я резко замолчала, волевым усилием заставила репортера выключить камеру и драматическим шепотом поведала, что сие мне еще самой неведомо, но как только, так сразу, и эксклюзивный материал у него в любом случае в кармане.

В других обстоятельствах Фарух, быть может, и повел бы себя гораздо более настойчиво, но сейчас ему надо было срочно монтировать репортаж, и он готов был согласиться на что угодно. Так что распрощались мы на дружеской волне, а когда Фарух увидел у моего подъезда скопление откровенно опоздавших к раздаче папарацци, так и вовсе раздулся от гордости и спеси. Я же оперативно сделала из увиденного правильные выводы, воспользовалась охватившей Фаруха эйфорией, и уболтала его помочь мне просочиться в подъезд незамеченной через сквозную пристройку расположенного на первом этаже парикмахерского салона.

Дома было здорово. Темно, спокойно, тихо. Жаль, конечно, что перед тем, как отправиться в последний путь на крышу, я планомерно опустошила холодильник – есть хотелось до рези в желудке, причем вернувшийся к активной жизни организм требовал ни какого-нибудь там диетического питания, а солидный кусок мяса, например. На текущий момент из продуктов в наличии оказался только кофе, и за неимением лучшего, мне пришлось в ожидании доставки пиццы коротать время за чашечкой свежесваренной арабики.

Я до краев наполнила чашку ароматным напитком, два раза проверила, закрыла ли я газ (не то чтобы соседей жалко, но я и сама на тот свет больше не собираюсь), подошла к окну и осторожно отодвинула плотную ткань портьеры. Кирпичная девятиэтажка возвышалась напротив мрачным памятником той страшной ночи. Вот по этой тропинке я торопливо пробиралась навстречу гибели, спешила на свидание со смертью, а обрела свободу, которую я никогда ранее не имела. Вот на этом месте мне чуть не упал на голову синтезатор… Черт, а почему я не спросила у следователя про синтезатор, нашли его или нет? Ведь если не было Эрика, значит, не было и клавиш. Логично? Еще как логично!

– Владимир Михайлович, это Ида! – настенные часы показывали начало двенадцатого, и я живо представила, как укоряет себя следователь за то, что не указал на оставленной мне визитной карточке временные ограничения для поздних звонков, – простите за беспокойство! Обещаю, это последний вопрос, ответьте мне, и я клянусь отстать от вас раз и навсегда.

– Разве в больнице еще не тихий час? – задумчиво поинтересовался следователь , -или вы там на особом положении?

– Я не в больнице, -честно призналась я, – но это сейчас не критично. Просто скажите мне, под окнами того дома, где я упала в шахту, нашли обломки синтезатора? Нашли или нет?

Владимир Михайлович с невыразимой тяжестью вздохнул. Представил, наверное, бедняга, что такими темпами недолог час, когда я возьму моду каждый вечер делиться с ним своими галлюцинациями и в случае отказа поддерживать со мной беседу буду прямым текстом угрожать инициацией прокурорской проверки.

–Пожалуйста, -жалобно взмолилась я в трубку, – да или нет?

– А как он выглядит, этот ваш синтезатор? – бесцветно уточнил следователь, -разбитый фонарик там нашли и клавиши какие-то электронные. Ребятня местная давно все порастащила. Это оно?

– Оно самое, – шумно выдохнула я, – Владимир Михайлович, я вас обожаю!

– Берегите себя Ида! – не слишком впечатлился от моего эмоционального порыва следователь, – вам в отпуск срочно надо, вот что я вам скажу.