Ирина Орлова - Змеиный Зуб

«Да хоть обненавидься», – думала Валь сердито. Она присоединилась к трапезе, чтобы составить компанию сыну. – «Не интуиция тебя держит дома, а похмелье».

– Вы всегда можете остаться.

– И дать повод новым пересудам? Благородная леди Моррва выполняет дела чести, пока её муж валяется дома!

– Я никому не скажу, в чём причина.

– Но будешь выразительно смотреть! Плавали, знаем. Ничего не поделаешь, я с вами.

Валь надела то платье, в котором ездила к Беласку, – тёмное, хвойное, с роскошными рукавами и волнистым подолом. Но чтобы не выбиваться из геральдики своей нынешней семьи, закрепила на плечах кокетливо сползающую карминовую шаль и такого же цвета ленту завязала бантом на шляпке. Сепхинора же она принарядила в бордовый сюртук и заколола ему жабо брошью с символом Моррва – тремя змеями, выстроившимися над линией земли, под которой покоились череп и кости. Род схолитов, род могильщиков.

Глен вышел тоже в своих семейных цветах. Его тёмно-коричневый камзол и плащ с подбоем цвета бычьей крови возвращали в его образ стать, которой он когда-то обладал. И жабо у него наконец было достаточно белое. Однако сам он был слишком мрачен, чтобы оценить весь юмор ситуации, когда их баронское семейство отправилось в загородное имение Луазов на катафалке. «Сейчас мы Моррва как никогда», – внутренне посмеивалась Валь.

Строго симметричное поместье Луазов было недавно отреставрировано, и к нему также присоединили белый портик с массивными колоннами, почти как в Летнем замке. Здесь было, ради чего вкладываться в восстановление: когда-то давно имение, названное Амарантом, получило своё имя благодаря кладке из розового кварцита. Издалека дом казался игрушечным, а вблизи – на удивление царственным. Сегодня в нём принимали множество гостей, и экипажи, коляски, кареты толпились на подъездных дорожках.

В танцевальной зале, украшенной гвоздиками и астрами, лорд Орлив и леди Эдида принимали поздравления. Ретиво пиликала скрипка, бодро играл пианист. Мероприятие так и пахло сухостью формальности: его устроили будто для старшего поколения. Младшему и среднему здесь было откровенно тоскливо.

Когда Валь поцеловалась в обе щеки с полноватой леди Эдидой, лорд Орлив склонился к её ручке. После чего подошёл черёд лорда Моррва, и баронесса внимательно смотрела, не почует ли Эдида перегар от поздравляющего её Глена. Но, кажется, всё обошлось.

После приветственной части приёма Сепхинор моментально сдулся в детскую. А взрослые тем временем ещё добрый час продолжали здороваться и расшаркиваться друг с другом на лакированном паркете. Валь крепко держала Глена, чтобы он не ушёл раньше времени на террасу к джентльменам и не продолжил пить. Она требовательно водила его за собой от виконтов к графам, от графов – к баронам и баронетам. Ей нужно было, чтобы все увидели, как Моррва вежливы, как они готовы всем улыбаться и всех поимённо помнят. А потом отпустила супруга со спокойной душой и перешла к делу.

– Хельга мне недавно рассказывала, что научилась считать до двадцати, – с умилением рассказывала пожилая графиня, леди Люне Хернсьюг. Старушка щеголяла в платье цвета светлой зелёной волны с пышными воздушными рукавами, похожими на морскую пену. Вместе с нею и её невесткой из Винсов, леди Катраной, Валь заняла один из диванчиков и угощалась резервным коньяком буа. Сама леди Катрана была одета на удивление закрыто, и её светлое перламутровое платье казалось продолжением аристократически бледной кожи. – Когда я её спросила, как же так вышло, она ответила, что её научил «лорд Сепхинор»!

Валь покосилась на Катрану. Та была прекрасной, столь же высокой, как и сама Валь, и ей явно не требовался уголь для бровей. Её невинные вердепешевые глаза казались будто отлитыми из старинного золота. Но вблизи от островной столицы она чувствовала себя не в своей тарелке, привыкшая, должно быть, к тихой Лубне. В ответ на слова свекрови она тихонько улыбнулась, а Валь засмеялась, пытаясь поддержать атмосферу.

– Да, Сепхинор не только любит учиться, но и готов нести свет науки за собой в игральную комнату!

– Видишь, Катрана? Не зря леди Моррва – эталон нашей молодёжи, благородная кобра Змеиного Зуба! Она выкормила Сепхинора сама, и сейчас учит его сама тоже, поэтому от внимания и старания мальчик растёт таким умненьким.

Катрана улыбалась лишь из вежливости, и теперь Валь прекрасно поняла, почему. И посочувствовала ей.

– Я займусь Хельгой, как обещала, – смиренно ответила леди Винс Хернсьюг.

– Дети очень разные, и некоторым много родительского внимания будет лишь в тягость, – аккуратно попыталась рассудить Валь. – Иногда они очень не похожи на нас.

– Ну, уж твой похож на герцога Вальтера больше, чем на кого-либо, – с убедительностью всезнающей старой аристократки заявила леди Люне. – Помяни моё слово, он ещё покажет нам величие видирских предков!

– Спасибо за добрые слова, госпожа. Кстати, мой муж как раз решил отдать дань уважения прежним поколениям. Спрос на надгробия очень большой, но он в первую очередь принимает заказы от своих, готовый наконец облагородить захоронения почивших змеев. Я хотела вам на всякий случай это сообщить, если вдруг у вас было желание обустроить последний покой лорда Хернсьюга, но раньше не было возможности. Мы готовы будем поступиться многими другими заказами для вас.

Она любезно склонила голову, чтобы не видеть понимающий взгляд леди Люне. «Организовываешь спрос, значит?» – будто говорили её охровые глаза. «Конечно», – думала Валь, как бы отвечая ей. – «Не барону же этим заниматься».

Не все были такими проницательными, как старая змея Хернсьюгов. И Валь отправилась на охоту, как лососёвая акула, сперва в танцевальную залу, а оттуда – на улицу. До заката было самое благодатное время для пикников. Ещё не вылетели надоедливые стрекозы, которые нет-нет да и цапнули бы кого-нибудь, оставив его с лихорадкой на добрых пару дней; но уже можно было спокойно выпивать, следуя вечерней традиции. Многие дворяне с удовольствием расположились на пледах и пили чай, а кто постарше – коньяк бордери или крепкий местный виски. Валь увлекала светской беседой то одних, то других.

– Ох, не представляю, как мы справимся с заказами, – причитала она леди Джозии Олуаз, тёте баннерета Димти. – Лорд Моррва очень переживает. Для своих не хочется поднимать цену, но очередь такая большая, работы очень много.

– Неужели не найдётся местечко? Моему кузену давно пора бы сделать нормальную могильную плиту, но это всегда было так дорого, – заволновалась леди Джозия. Она походила на курицу-наседку, глаза у неё был постоянно взволнованные и блестящие. А завитые надо лбом кудри напоминали взъерошенные перья.