Кристин Каст - Обманутая

– Привет, – сказала я, пытаясь говорить как взрослая. Потом вспомнила, что он задал мне вопрос, и обрадовалась, что здесь достаточно темно и мой румянец не был так очевиден. – О, я просто прогуливалась от конюшни, и мы с Налой решили пройти срезанным длинным путем. – Срезанным длинным путем? Я правда это сказала?

Мне показалось, что Лорен был напряжен, когда я к нему подошла, но теперь он рассмеялся, и его невероятно красивое лицо расслабилось.

– Срезанным длинным путем, да? Снова привет, Нала. – Он почесал кошку за ушком, и она грубо, но типично для себя заворчала, а потом грациозно спрыгнула с моих рук на землю, встряхнулась и, все еще возмущаясь, мягко убежала прочь.

– Простите. Она не очень общительная.

Он улыбнулся.

– Не волнуйся насчет этого. Мой кот Росомаха напоминает ворчливого старикана.

– Росомаха? – Я приподняла брови.

Его улыбка стала хитрой, мальчишеской. В это трудно поверить, но он стал еще красивее.

– Да, Росомаха. Он выбрал меня на третьем курсе. В том году я был помешан на «Людях Икс».

– Он может быть таким ворчливым из-за имени.

– Не самый худший вариант. За год до этого я не мог перестать смотреть «Человека-паука». Он еле спасся от того, чтобы его назвали Паучок или Питер Паркер.

– Похоже, коту с вами сложно.

– Росомаха точно с тобой согласится! – Он рассмеялся снова, а я постаралась не расхихикаться истерично, как маленькая девочка на концерте бойз-бэнда, покоренная его всепоглощающей крутостью. Я действительно с ним флиртовала! «Оставайся спокойна. Не говори и не делай ничего идиотского».

– Так что вы здесь делаете? – спросила я, игнорируя сумбур в голове.

– Пишу хокку. – Он показал мне один из этих крутых мегадорогих писательских блокнотов в кожаном переплете. – На улице я нахожу вдохновение, в часы перед рассветом.

– О боже! Мне жаль. Не хотела прерывать. Просто попрощаюсь и оставлю вас в покое. – Я помахала рукой (как идиотка) и повернулась, чтобы уйти, но он поймал меня за запястье.

– Тебе не нужно уходить. Я нахожу вдохновение не только в одиночестве.

Его ладонь на моем запястье казалась горячей, и я гадала, чувствует ли он, что мой пульс ускорился.

– Ну, я не хочу вам мешать.

– Насчет этого не волнуйся. Ты мне не мешаешь. – Он сжал мою руку прежде, чем (к сожалению) отпустить.

– Ладно. Так, хокку. – Его прикосновение оставило меня до смешного взволнованной, и я попыталась снова надеть маску спокойствия. – Это азиатская поэзия с определенным размером, да?

Его улыбка заставила меня порадоваться моей внимательности на уроках английского миссис Винеке в прошлом году, когда темой была поэзия.

– Правильно. Я предпочитаю формат пять-семь-пять. – Он сделал паузу, и его улыбка изменилась. Что-то в ней заставило меня затрепетать, а его темные красивые глаза пристально смотрели в мои. – Говоря о вдохновении, ты бы могла мне помочь.

– Конечно, буду счастлива, – согласилась я, мысленно радуясь, что не казалась такой задыхающейся, какой себя чувствовала.

Все еще глядя мне в глаза, он поднял руку и коснулся моего плеча.

– Никс отметила тебя там.

Это не было похоже на вопрос, но я кивнула.

– Да.

– Можно мне посмотреть? Если тебе не будет чересчур неловко.

Его голос вызвал во мне дрожь. Логика говорила, что он просто просил показать мои татуировки, потому что они так сильно отличались от других, и что ни в коем случае не интересовался мной. Для него я должна быть всего лишь ребенком, подлетком со странными Метками и необычными силами. Вот что говорила мне логика. Но его глаза, голос, то, как его рука гладила мое плечо… все это говорило совсем о другом.

– Я покажу вам.

На мне был любимый пиджак из черной замши, идеально подогнанный по фигуре. Под ним оставался только темно-фиолетовый топ. (Да, это конец ноября, но я не ощущаю холод так, как раньше, до Метки. Никто из нас не ощущает.) Я стала снимать пиджак.

– Давай помогу.

Он стоял очень близко, спереди и чуть сбоку. Протянув правую руку, взялся за воротник моего пиджака пальцами и опустил с плеч до локтей.

Лорен должен был смотреть на мое частично голое плечо, уставиться на татуировки, которые не украшали ни одного молодого или взрослого вампира, которых я знала. Но он не изучал их. Он все еще смотрел мне в глаза. И внезапно что-то произошло внутри меня. Я перестала чувствовать себя глупой, трясущейся маленькой девочкой-подростком. Его взгляд коснулся женщины внутри меня, пробуждая ее, и когда новая я ожила, появилась спокойная уверенность, столь не свойственная мне до этого. Я медленно потянулась и сняла с плеча тонкую бретельку топа, которая присоединилась к пиджаку. Потом, все еще удерживая его взгляд, убрала длинные волосы, подняла подбородок и слегка развернулась, позволяя лучше рассмотреть мое плечо. Оно теперь было совершенно голым, не считая тонкой бретельки черного бюстгальтера.

Он все еще удерживал мой взгляд несколько секунд, и я чувствовала холодное дыхание ночного воздуха и ласку полной луны на обнаженной коже груди, плеча и спины. Лорен уверенно придвинулся еще ближе, держа меня за плечо, пока изучал татуировки.

– Это невероятно. – Голос был тихим, близким к шепоту. Я почувствовала, как кончик его пальца легонько пробегает по лабиринту спиралевидных рисунков, которые, кроме странных рун, были очень похожи на Метку на моем лице. – Никогда не видел ничего подобного. Словно ты древняя жрица, появившаяся в наше время. Как же повезло, что ты здесь, Зои Редберд.

Он произнес мое имя как молитву. Голос смешался с его прикосновением, я поежилась, и мурашки побежали по моей коже.

– Прости. Ты, наверное, замерзла. – Нежно, но быстро Лорен вернул на место бретельку, а потом и пиджак.

– Я дрожала не потому, что мне холодно, – услышала я свои слова и не могла решить, гордиться мне собой или поражаться неуместной смелости.

Мы смотрели друг другу в глаза, пока он произносил строки стихотворения. Его голос, обычно такой натренированный и идеальный, стал совсем сдавленным и хрипловатым, словно ему было сложно говорить. Будто он мог зажечь меня словами. Я так пылала, что чувствовала кровь, струящуюся огненными реками в моем теле. Бедра покалывало, и было трудно дышать. «Если он поцелует меня, я взорвусь». Эта мысль так шокировала меня, что я заговорила:

– Вы это только что сочинили?

Мой голос был таким же задыхающимся, как и я сама.

Он слегка покачал головой, едва заметная улыбка тронула губы.

– Нет, это было написано многие века назад древним японским поэтом о своей возлюбленной под полной луной.