Юлия Пульс - Валениум

Все сосредоточение города Альбатум находилось у приюта. Под ним и располагались оранжереи и лаборатории. Не каждого пропускали в самое сердце государства, но кольцо на руке и громкая фамилия давали мне пропуск куда угодно.

– Айлин Кейн, – представилась я охране, хотя они уже давно меня запомнили. В подземелье я была частым гостем. – В оранжерею к Ойсину Бруму, – отчиталась я и меня тут же пропустили.

До чего продуманно здесь все устроено! Как таковых длинных коридоров нет. Пространство задействовано по максимуму, словно матрешка. Первое помещение напичкано генераторами разных типов. Не все работают на топливе. Вампиры выстроили ветровые вышки, которые дают столько электричества, сколько нужно для поддержания растений. А они, собственно, и дают драгоценный для оборотней кислород, который в баллонах поставляют в Патрию.

В огромную оранжерею не зайдешь без специального костюма, ведь ультрафиолет губителен для вампира. Он не убивает, но сжигает верхний слой кожи, на восстановление которого уходит немало времени. Хотя… Думаю, если запереть вампира в комнате под такими лампами, он превратится в уголек, а если при этом лишить питания… Но это лишь мои догадки. На самом деле я не знала, как можно убить вампира.

Ойсин Брум работал в оранжерее. В лабораториях, где выращивают мясо для оборотней, я никогда не была. Каждый раз, когда собиралась туда сходить, на пути мне встречался Ойсин, а разговор с ним может длиться вечность. Умный малый! Вампир второго ранга с красными глазами. Только их я и видела через защитный костюм. Сними он его, в жизни бы не узнала.

– Айлин Кейн! Приветствую! Но ты совсем не вовремя.

И правда в оранжерее творилось что-то странное. Всегда размеренные и улыбчивые вампиры суетились. На предельной скорости бегали от одного растения к другому. Что-то писали в блокнотах, а заправлял всем этим вампир третьего ранга, которого я узнала по глазам.

– Что происходит?

– Президент приказал построить арену на поверхности. Он хочет воссоздать тропики! И на все про все неделя! Безумие!

– Тропики?..

– Прости, Айлин, приходи в другой раз. Я не смогу уделить тебе должного внимания.

Я уходила из подземелья расстроенная. Придется возвращаться в отвратительные стены дома и снова смотреть в бездушное небо до тех пор, пока мой благоверный не заявится и не заставит меня выплясывать для него танец раненного индейца!

Глава 6

Так странно! Моя жизнь разделилась на до и после того дня, когда Трент подобрал меня возле госпиталя. Прежние события я помнила моментами, кусками, сумбурными обрывками, а выживание в банде отложилось в памяти навсегда. Я могла вспомнить каждый день. Да что там! Каждый час, проведенный с ним рядом.

Трент вернул мне веру в людей, в мужчин. С ним я перестала бояться и искать подвох в каждом слове и движении. Не потому, что в банде собрались высокоморальные особи мужского пола. Вначале были посягательства на мое тело, но Трент Маккай пресекал даже усмешки. Они боялись его, уважали, прислушивались. Он истинный лидер, который принимал решения сам. И они всегда были верные. Я чувствовала себя полностью защищенной в новом жестоком мире. Даже отец не мог дать мне такой уверенности в завтрашнем дне. Я действительно верила в то, что нашей небольшой шайке ни к чему делать выбор и присоединяться к вампирам или оборотням. Мы создали свое крохотное государство, и правил в нем мальчишка моего возраста.

Всегда всего хватало. Мы не голодали, не мучились от жажды и холода, а кислород, казалось, никогда не закончится. Я не покидала госпиталь и выполняла функцию мамочки. Готовила, стирала, штопала и убирала. Мы стали одной большой семьей.

Трент постоянно совершал вылазки наружу и всегда что-то приносил. Как-то раз они с дружками пришли в отличном расположении духа. Нашли ящик виски и собирались устроить вечеринку.

Мы никогда не вспоминали о выпускном, будто ничего не случилось в тот страшный вечер. Но любое упоминание алкоголя будило во мне жуткие воспоминания, а вечеринки казались шабашем, где царят разврат и жестокость. Я смотрела на этот ящик и мне хотелось разбить вдребезги все бутылки, чтобы пойло не превратило моих приветливых друзей в монстров. Но разве я могла сотворить подобное, когда Трент радовался, как ребенок?

Началась подготовка к веселью. На стол выставили лучшие закуски, которые хранились у нас на черный день. Я единственная, кто был против такого расточительства, поэтому мое ворчание в толк никто не взял. Трент включил музыку на магнитофоне, что работал на батарейках и включался крайне редко, ведь в разграбленных ранее магазинах почти ничего не осталось.

Мы уселись за стол с наполненными виски пластиковыми стаканчиками. Я сразу отказалась пить, и меня никто не принуждал – самим больше достанется. Я не находила себе места. Боялась, что будет в конце этой вечеринки. Если Трент напьется и уснет, то меня некому будет защитить от толпы захмелевших парней. Я сидела и тряслась от страха. Каждый тост эхом отдавался в ушах. Все предельно просто. Они пили за жизнь. Никто не хотел умирать или становиться фантастическим существом. Мы все из последних сил цеплялись за остатки мира, пытаясь сохранить цивилизацию. А вдруг, так же неожиданно, как погасло, солнце зажжется вновь! Всегда хочется верить в хорошее. Мы ведь понятия не имели, почему так произошло. Ученые изначально строили догадки, но все они вдребезги разбивались о реальность.

Когда все напились и начали плясать, я незаметно ретировалась в свой уголок, отделенный от общего пространства ширмой. Легла на кушетку и достала из-под матраса книгу со сказками, которую мне раздобыл Трент. Принялась читать, не обращая внимания на пьяные выкрики и громкую музыку.

Я уже засыпала, когда ширма отдернулась, и в мою коморку вошел Трент с бутылкой виски в руках. Я испугалась его захмелевшего взгляда. Он, молча, присел на край кушетки, поставил бутылку на пол и посмотрел на меня в упор. Я поджала колени, и он уперся спиной о стену. Поднял голову и посмотрел в потолок. Поджал влажные алые губы и закрыл глаза. Я смотрела на его мужественный профиль и впервые не знала, о чем поговорить. Хотя, раньше мы могли болтать обо всем на свете сутки напролет. После случая на выпускном, я возненавидела всех особей мужского пола и перестала чувствовать к Тренту трепет. За последние дни он стал для меня другом, и я никогда не смотрела на него, как на объект обожания и страсти. Никогда, до этой ночи.

От него пахло потом, а, влажные от танцев, волосы прилипли ко лбу, прикрывая рассеченную бровь. Белая, с пятнами от пролитого виски, майка промокла насквозь. А джинсы были протерты на коленях. Он не изменял своему образу.