Татьяна Андрианова - Как вывести ведьмаков

– Теперь он мой навеки пленный, – с придыханием томно обозначила свою позицию по отношению к вампиру Маришка.

– А никто и не возражает, – согласился с притязаниями дочери на бессмертные руку и сердце водяной. – Просто позволь ему высказаться, пока его слова еще что-нибудь значат.

– Что значит – пока? – нервно поинтересовался Валсидал, побежденный, но еще не сломленный.

– Женишься – увидишь, – многозначительно заверил будущего зятя хозяин вод.

Несмотря на кажущуюся безвыходность ситуации, вампир не спешил окончательно впадать в панику. Он умудрился сбежать из Сартакля, а значит, избавиться от крепких объятий русалки – для него вообще плевое дело. Хотя, конечно, на это потребуется некоторое время. Главное – живым остаться.

– Ладно. Пускай вещает. Только коротко, – скрепя сердце согласилась Маришка.

Пока ее не просили отпустить законную добычу – и ладно. Но уж очень ей не терпелось трофеем своим перед сестрицами похвастаться и посмотреть, как вытянутся их лица от зависти. Ведь никому из них, даже самым ловким, не удалось получить в мужья бессмертное существо. Вампиры же вообще считаются вымершими, а значит, редкость необычайная.

Валсидал понял, что это действительно последний шанс избежать брачных уз, поэтому следует призвать на помощь все свое красноречие. Но вот беда – красноречие отчего-то не призывалось. Возможно, сказался некоторый недостаток общения, ведь вампир провел последние несколько сотен лет в заточении, а освободившись, находил немного желающих побеседовать.

– У ведьмы гостит жрец, – с самым таинственным видом сообщил Валсидал уже всем известную новость.

– Ну и что? – фыркнул Вяз Дубрович. – О том мы и без тебя ведаем. – Ты либо по делу что-нибудь говори, либо вон… – кивок в сторону кусавшей в нетерпении губы русалки, – к свадьбе готовиться ступай. Глядишь, женишься, не такой дикий будешь. Да и приоденешься тоже, отъешься…

Валсидал затосковал. Жениться он не хотел. Не то чтобы вообще. Ведь привести очаровательную родовитую вампиршу с хорошим приданым в замок необходимо хотя бы для продолжения практически исчезнувшего вампирского рода. Но с русалкой связывать свою жизнь определенно не стоило. Непонятно, какой гибрид от такого союза на свет появится. Аристократичные предки, свято чтившие чистоту вампирской крови, в гробах попереворачиваются.

– Так это… – смущенно залепетал Алукард, ненавидя себя за напавшее вдруг косноязычие. – Жрецы всем внушают доверие. Что, если ведьма с ним поговорит и он (жрец) ведьмака из леса выведет?

Леший и водяной призадумались. Дружно зачесали в затылках, словно репетировали до этого неделю. Здравое зерно в идее вампира было. Только вот согласится ли Гонорий провожать противное Всевышнему существо в Хренодерки? Ведь всем известно, что жрецы никогда не скрывали свою нелюбовь как к магам, создающим ведьмаков, так и к их творениям. Магов обвиняли в гордыне. Мол, они давно в ересь впали и ремеслом своим еретическим до того кичатся, что теперь и роль создателей на себя примеряют. А Создателем может быть только Всевышний, что сотворил все живое в мире и лишь из величайшего своего терпения еще не извел всех магов под самый их гнилой корень.

– Станет жрец ведьмака спасать, – озвучил свои опасения водяной. – Он же служитель Всевышнего, а ведьмак – существо богомерзкое, от нежити мало чем отличающееся. Говорят, от нежити ведьмаки и род свой ведут.

– Твоя правда, хозяин вод, – кивнул Вяз Дубрович. – С точки зрения жрецов ведьмаки даже хуже нежити. Нежить – она нежитью на свет белый народилась. Такой уж ее Всевышний создал, на устрашение другим расам и как напоминание о бренности бытия. А ведьмаки согласились на трансформацию добровольно. Значит, хуже нежити. Они свой род предали.

Вампир пожал плечами. С его точки зрения, попробовать все равно стоило.

– Но жрецы – народ жалостливый. А значит, на жалость и следует давить. Вот пропадет ведьмак в лесу, и в Хренодерки понаедут разные. Крестьян оберут, в лесу намусорят. Всем притеснение устроят. Значит, жрецу спровадить ведьмака поскорее тоже выгодно. Пусть хоть водой святой окропит его напоследок, главное, чтобы убрался отсюда, от греха подальше.

– Дело говоришь, – согласился Вяз Дубрович и даже просветлел было лицом, но тут вспомнил, что Светлолика приходила к нему не только о встрече с ведьмаком поговорить, и помрачнел. – Только вот беда, жрец болен и вряд ли быстро поправится. Да и сам ведьмак доверится ли жрецу?

– Если не попробуем – не узнаем, – твердо заявил вампир, добившийся, наконец, внимания к своим словам. И пока его слушают, русалка не станет тащить его на дно. – А я знаю одно средство чудодейственное, которое с постели даже смертельно больных иногда поднимает.

– Какое же такое средство? И где его достать можно? – Вяз Дубрович даже подался вперед от удивления, да так, что на пеньке своем покачнулся, едва не уронив собственное достоинство в глазах окружающих. – Вроде все средства Светлолика испробовала.

– Все да не все, – гордо заявил Алукард и подбоченился бы, если бы находился на земле, а не в воде. – Кровь вампира, ежели она свежая, чудеса с больными творит.

Леший и водяной воспрянули духом. Уж какая сложная перед ними задача стояла, а решение все же имеется. Пусть не все ведьмаки найдены, но хоть кто-то из леса живым выйдет, а это все же лучше, чем вовсе ничего, с какой стороны ни посмотри.

– Маришка, – хозяин вод сурово сдвинул брови, – придется тебе того… жениха до свадьбы на сушу отпустить для дела нужного.

Русалка насмешливо фыркнула, хвостом по водной глади плеснула с досады:

– Ну вот еще! Только счастье свое встретила, так оно уже и закончилось? Где, спрашивается, справедливость в этом мире, если девица из-за глупости ведьмаков страдать должна? Они в наш лес заявились, заблудились тут, ровно телята несмышленые, а я теперь жениха должна лишиться? Да что же это делается!

Но водяной остался непреклонен. Быстро дочь изловил и из девичьих объятий вампира выцепил. Забилась Маришка в руках отцовских, заплакала от обиды. Одна бы она ни за что не попалась, а с будущим мужем в руках стала нерасторопна.

– Ладно тебе. Не плачь, – смягчился водяной, хотя руки до сих пор зудели от желания отшлепать строптивую дочь. – Всем известно, если тебе что любо – не держи крепко, отпусти. Если твое, обратно к тебе и вернется.

– А если не вернется? – завыла в голос обезмуженная русалка.

– Значит, не любовь это была, а так… баловство одно. Обман чувств, словом, – успокаивал ее водяной. – Как тогда с таким век вековать, дуреха? В ненависти, что ли, жить будете?

Маришка всхлипнула, вырвалась из отцовской хватки и исчезла в воде, только хвост русалочий мелькнул.