Мэгги Шайн - Кровная связь

Серена медленно закрыла глаза.

– Это… слишком сложно.

– Мы знаем, – кивнула Джинджер. – Но пока это вся информация, которую я хотела сообщить тебе. Если ты примешь решение присоединиться к нам, ты узнаешь больше. Намного больше. Но ты не должна решать это прямо сейчас. Останься с нами на несколько дней. Восстанови силы. А мы начнем разыскивать твоего ребенка. Возможно, именно он приведет нас к остальным пропавшим Избранным.

– Да, – поддержала Терри. – Будь нашей гостьей и отдыхай. Если ты захочешь вернуться к своей прошлой жизни, мы не будет тебе препятствовать. Мы доверяем тебе хранить нашу тайну. Мы верим тебе, потому что мы – твоя единственная надежда найти дочь.

Серена кивнула:

– Вы правы. Я не выдам вашего секрета. И мне не нужно несколько дней на раздумье.

– Осторожнее, Серена, – предостерегла Джинджер. – Это очень серьезное решение. Если ты согласишься, ты уже не сможешь никогда вернуться к прежней жизни.

– У меня нет никакой прежней жизни. Мой ребенок – это все, что у меня было. И я посвящу свою жизнь тому, чтобы найти его и заставить тех, кто забрал его у меня, заплатить за это. Чтобы они больше не могли отнимать детей у матерей.

Джинджер посмотрела на Терри, и та пожала плечами.

– Я уверена, – твердо произнесла Серена, переводя взгляд с одной женщины на другую. – Я хочу присоединиться к Сестрам Афины.

Джинджер кивнула:

– Пусть будет так. Я буду готовить церемонию посвящения. Но тебе все равно потребуется несколько дней, чтобы прийти в себя. Ты будешь участвовать в занятиях, медитациях. Но это все подождет до завтра. – Она повернулась к Терри: – Почему бы тебе не показать нашей новой сестре ее комнату?

Этан распахнул заднюю дверь конюшни, и за ней открылся вид на зеленый луг, залитый лунным светом. Луг был окружен деревянным забором, повторявшим изгибы грунта и поэтому неровным. Маленький ручей разделял луг на две части и обеспечивал запас питьевой воды. За лугом росли отдельные деревья, постепенно образовывавшие настоящий лес, который уходил к горам, видневшимся вдали.

Этан вернулся внутрь, открыл одно стойло, затем другое. Его друзья без слов поняли, что пришло им время порезвиться.

Этан наблюдал за тем, как они двигались. Выйдя на улицу, лошади встряхнули гривами, заржали от радости и пустились галопом в ночь.

Никто не любит быть взаперти. Быть пленником. Даже зная, что их выпускают каждую ночь, лошади всегда реагировали так, будто их держали взаперти долгие годы и это был их первый глоток свободы.

Лошади чувствовали то же, подумал Этан, что и он, когда сбежал с Фермы.

Этан взял вилы и лопату, пошел к первому стойлу и приступил к ежедневной чистке.

Он ни на что не променял бы свою свободу. Никогда не стал бы рисковать ею. Даже ради Лилит. О, как он хотел, чтобы его брат был сейчас рядом и посоветовал ему, что с ней делать. Ведь она могла только притворяться, что ничего не помнит. Возможно, ее послали, чтобы убить его. Они должны были послать кого-то рано или поздно. Даже если у нее не было такой цели, за ней могла быть слежка.

Лилит была угрозой его свободе. Почему же тогда он не отослал ее?

Он опустил голову и вдруг понял почему. Это не принесло бы пользы. Если он прогонит ее, она расскажет остальным, где он находится. Единственный способ предотвратить это – оставить ее здесь. Или убить.

Этан прекратил работу, оперся на длинную рукоятку лопаты и закрыл глаза. Он прекрасно знал, что не сможет ее убить. Он причинил ей зло. И его мучила совесть с того момента, когда он был вынужден оставить ее. Он хотел вернуться за ней, но не сделал этого.

Потому что тогда у него не было бы шанса выжить. Потому что он даже не знал, была ли она жива. Потому что он надеялся сначала найти своего брата, и тогда вдвоем они попытались бы спасти ее. И главное – он понимал, что она откажется покинуть это место, оставив хотя бы одного узника в заточении.

Он не вернулся за ней. И он хорошо знал, почему не рассказывает ей всю правду об их знакомстве – тогда он должен будет признаться в том, что он сделал. Что он спасся сам, но бросил ее и что с тех пор его душа болела из-за этого каждую секунду.

Он закончил уборку в рекордное время – Этан боялся оставлять Лилит одну, – убрал все инструменты на место, закрыл заднюю дверь, вышел и пошел по тропинке к дому.

В окне он увидел ее силуэт, освещенный пламенем камина, и остановился. Она была прекрасна.

Долгие годы на Ферме Этан наблюдал за ней издали. Он боялся за нее. Почти каждую неделю ее наказывали за то, что она отказывалась подчиняться правилам, посещать занятия и повиноваться ОПР. В последнее время у нее были проблемы из-за того, что она призывала остальных к бунту. Они практически не разговаривали. Но однажды Лилит заметила, как он смотрит на нее. ОПР держал мужчин и женщин отдельно. Все они хорошо охранялись, а их день был расписан по минутам: многочисленные занятия, тренировки, короткий отдых. Им говорили, когда они должны идти в бараки спать, когда должны вставать. Даже посещение ванны и душа проходило согласно строгому расписанию. Времени для общения или просто разговоров не было.

Этан всегда обращал на Лилит внимание, когда она шла вместе с другими девушками из бараков на занятия. Он же вместе с другими молодыми мужчинами шел в противоположном направлении, возвращаясь с боевой подготовки.

Когда она замечала его, она оборачивалась. И не сводила с него глаз. Таково было их единственное общение день за днем. До последней ночи, той ночи, когда ему удалось бежать.

Тогда ему удалось проникнуть в ее барак через окно, надеясь вопреки всему, что найдется какой-то способ взять ее с собой, обмануть патруль. Пока все остальные спали, он шел по рядам коек, вглядываясь в темноте в каждое лицо, чтобы найти ее.

Лилит лежала без сна, с открытыми, но ничего не видящими глазами. Последнюю неделю ее держали отдельно от остальных, ей вкалывали лекарства, наказывая за постоянное непослушание.

Этан поймал на себе ее несфокусированный взгляд. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но он приставил к ее губам палец.

Он подошел ближе и встал на колени перед ее койкой. Она повернулась на бок, не в силах подняться.

Не говоря ни слова, он взял ее лицо в свои руки, наклонился и прижал свои губы к ее губам. Он почувствовал, как ее губы дрожат и раскрываются, почувствовал ее горячее дыхание. Ее руки обвились вокруг него, и он почувствовал, словно горит. Этан поцеловал ее еще раз, и Лилит ответила ему с желанием, которое привело его в глубокое волнение. Они целовались, пока в соседней комнате не послышался какой-то звук, и тогда они отпрянули друг от друга.

Лилит тяжело дышала. Как и он, слишком возбужденный, чтобы остановиться. До этой ночи он никогда не целовал женщину. И он был уверен, что и она была настолько же невинна.