Ник Перумов - Охотники. Пророчества Разрушения

– В точку. Никакой упырь, даже самый старый и сильный, не может творить новых неисчислимыми ордами. Высосать кровь, убить, сожрать сердце и печень – это пожалуйста, это когда угодно. А новых упырей создавать – нет, не может. Даже гуунов не может. Ждать надо, пока слюна ядовитая накопится, ихор по-учёному, всяких разных видов. Для гууна вот один ихор нужен, и много, для настоящего упыря, как говорилось уже, – хоть и меньше каждого, да разных. Как ты сказал, «из подскульных желёз». Но это из подскульных, а есть ещё и надчелюстные, и подчелюстные, и пазуховые, в верхние клыки открывающиеся. Их для гууна не требуется.

– А сколько же… сколько ж в день тогда они сотворить могут? Одного, двух, трёх? Вот тот старый, про которого речь вели, который того, последнего, сотворил, и ещё одного, за кем охотимся, – сколько ж он ещё тут оставить мог?

– Не знаю, парень. Знаю, что немного, иначе б уже сожрали нас упыри. Лучше послушай, есть сказка такая… страшная, правда… Про девочку Марысю и красного демона.

– Помню, мастер. Про девочку Марысю да про жадного купца, что охотника нанять поскупился. У вас её как сказывали?

– Так и сказывали. Жила, мол, девочка Марыся в деревне, и повадился упырь в ту деревню ходить. Да не просто ходить, кровь сосать, но людей, сельчан, в упырей же переделывать. И жил там же некий купец-жадоба, первый скупердяй в округе. Просила у него Марыся, чтобы нанял бы купец охотников, а тот отказался. Мол, нет никаких упырей. А те всё злее каждую ночь, утаскивают одного за другим соседей. Пошла тогда Марыся к бабке-ворожее, злой ведьме, и та её надоумила, мол, есть способ самой с упырями справиться, надо лишь красного демона вызвать, он-де явится, всех упырей сожрёт. Только цена высока больно. Кровью своей те врата отворяются, ведьма сказала. Согласилась Марыся, делать нечего. Исполнила всё, как ворожея ей велела. Явилось ей жуткое страшилище рогатое, великанское, с красной шкурой, заревело, копытами затопало. «Есть, – говорит, – давай!» Марыся ему на упырей и указала. Сожрало чудовище упырей, такое сильное было. Хотела Марыся чудище прогнать, да злая ведьма ей обратного слова и не дала. В общем, слопало чудище и Марысю, и ведьму, и только потом расточилось, унесли его прочь ветры незримые, обратно в его логово…

– Ну так ведь это ж только сказка, мастер, правда?

– Сказка – ложь, да в ней намёк… Ты подумай, парень, как же так выходит, что упыря убить донельзя трудно, новых они тоже обращают, живут хрен знает как долго – а нас всех до сих пор не сожрали? Я сам дорого бы дал за то, чтобы узнать точно – раз в день они обращать кого-то могут, раз в седмицу или, скажем, только раз месяц, а то и в год. Эвон, даже чародейка Хюммель того не ведала. Мол, у каждого свой лимит.

– То есть предел, да, мастер?

– Точно. Предел, значит, край-граница. Любила госпожа Хюммель мудрёные словечки, которые, кроме неё, никто и не слыхивал, разве что мэтр наш дорогой Бонавентура… В общем, пока до главного упыря нам не добраться, надо, чтобы его птенчики-вороняточки тут гнезда не свили. Всё понял, парень?

– Да, мастер.

– А чего ж не спрашиваешь тогда, как станем с упырями справляться, если ни один человек их в открытом бою не одолеет?

– Ну так вы, мастер, живы покамест. Значит, можно справиться. Да и с молодым этим упырьком мы сладили, верх над ним взяли. А вот как с остальными, кто сильнее да опытнее, – вы мне скажете, когда нужно будет.

– Ты мне тут в покорность не играй, парень. Когда имеешь дело с кровососами, головой своей нужно думать, а не указаний мастера ждать. Покуда дождёшься, сам не заметишь, как упырьей сытью сделаешься. Верно, лучше всего упырей брать тёпленькими, молоденькими, только что сотворёнными, пока силы не набрали, пока управлять доставшимся не научились. Но подобная, приятель, удача далеко не всегда выпадает. Да и сам понимаешь, сытенький вампир означает самое меньшее одного замученного и сожранного человека, лютой смертью сгинувшего. Я конца такого даже татю-убийце не пожелаю. Да и к тому же мало нас, настоящих охотников, с подлинной страстью до этого дела. На все грады-веси не хватит. Поэтому надо к куда более серьёзной схватке готовиться.

– Мастер, мастер, а что такого болтают, что слуги Спасителевы якобы особую силу против упырей имеют?

Старый охотник тяжело вздохнул.

– Эх, приятель. Нет такой силы в нашем мире – или я про такую не ведаю, – чтобы всегда и наверняка б упырей била. Рыцари не могут, чародеи не могут – кроме всё той же чародейки Клары Хюммель, эх, и ловко ж она их клала, никто потом ничего подобного повторить не мог – и Спасителя слуги не могут тоже, по большей части.

– По большей части?

– Простой священник в простой церквушке ничуть нас с тобой не сильнее. В общем, не защитят от упырей никакие святые. Их магия вроде как только в монастырях и действует, да и в соборах живых, намоленных. А вот заброшенных храмов или там скитов избегай пуще пожара – там, откуда слово Спасителя ушло, там упырям раздолье.

– Значит, всё-таки хоть немного, а могут монахи упырям противостоять?

– Именно что «немного». Избегают упыри монастырей, особенно святому Кинару, второму апостолу, лекарю великому, посвящённых. Избегать избегают, а вот чтобы монахи бы вампиров убивать умели, как мы с тобой, – о том я не слышал. В общем, укрыться в монастыре порой можно… но и только. Короче, ни на кого, кроме самих себя, рассчитывать не приходится.

– А вот эти красные чудища… которых демонами прозывают…

– Так то ж сказки, парень. У нас, у охотников, тоже ходят всякие слухи, что там, где особо много упырей возникало, якобы и демоны появлялись, и после того упырей куда меньше становилось. Трудно сказать. Может, маги Академии и пояснили бы. Я-то своими глазами не видел, от достойных доверия людей своими ушами не слышал. А что там кто плёл – так на то и язык, чтобы им чесать, побасёнки рассказывать. Всё, закончили разговоры, приятель. Бери самострел. Князь велел нам торопиться. – Мастер поднялся, вытянул руку в перчатке без пальцев над костром. Пламя послушно зашипело и угасло. – А что, парень, красивая дочка-то была у князя?

– Загляденье, – опустил голову младший. – Её все любили. Добрая она была, светлая вся. Князь Предслав-то того, грозен бывал. Строг, хоть и справедлив, и всякая вина у него была виновата. Бывает, разойдётся, ногами затопает, кулаком по столу так, что доски трескаются, даже княгиня, уж на что не робкого десятка, а и та к нему при таких делах подступиться боялась, а Еленке хоть бы что. Подойдёт, обнимет, утишит, утихомирит. Князь потом поворчит ещё, да и простит. Не в поруб отправит, а всего лишь розог велит вкатить десяток. Князь, он ведь отходчивый, зла не помнил. Жалко её, мастер, сил нет как жалко!.. Весь город хоронить вышел.