Константин Кедров - Дирижер тишины

Свадьба длится от Великого поста

до высокого поста.

А когда пост получен –

малый или великий –

ты уже постовой жених

женатый на постовой

всех пересажала, всех пересидела

невеста стерва и на посту осталась

Она иллюстрирована во всех журналах

от Прибоя до Плейбоя

от Севильи до Гренады

в тихом сумраке ночей

она пишет за себя и за жениха

за папу за маму…

Беги отсюда

покуда

цел

Как хорошо что тебя уже унесли

и разворовали

вместо жениха какое-то тесто тили

Чтобы вызвать жениха

нужен костюм и ванна

В ночную ванну кладут костюм

говорят: Приди, жених!

И жених приходит

Так невеста жениха вызывала

но не было костюма

потому он явился без

Пришла щека

отдельно от поцелуя

пришел поцелуй

отдельно от губ

и взгляд –

да так и остался

Сам я без поцелуя без взгляда

без голоса без костюма

то в ванне то в телевизоре

то за решеткой

не то оттуда не то отсюда

видим как процессия египтян

несущих Озириса

Кто глаз несет кто глазницу

вот невеста несет сосуд с сердцем

и к сердцу его прижимает

вот жрецы-поэты

прижимают кувшины с мозгом

правое полушарие несут на запад

левое на восток

моя рука что-то означает –

ее волокут отдельно

правую слева левую потеряли

В горло трубят все по очереди

фальшиво сипло

Другие части упрятаны далеко

многое разворовано

разнесено по разным графам

в графе «рука» – нога

в графе «желание» – прочерк

вместо головы хризантема

зато костюм жениха

несут от меня отдельно –

не то мундир не то смокинг –

вычищен до блеска

распялен на крестовине

справа – медаль за спасение

слева – выговор за нарушение

границы

правый лацкан заласкан

левый как я прожженный

все пуговицы застегнуты

кроме одной

она символизирует плодородие

По обычаю Лос-Анджелеса

невеста должна сплясать рок-н-ролл

с Озирисом.

Вот она берет руку с востока,

обхватывает пустой костюм

и зависает в пустоте подрыгивая ногами

– Ад – это другие – сказал Сартр

но другие

тоже нагие

поэтому нельзя ревновать

надо танцевать

Невесту уносят в темную комнату –

зто приз

Погребаемый не имеет права участвовать –

он безучастен

как фаллический символ острова Титикака

Общественное выше личного на столько

насколько личное ниже

Главное не ревновать а любить

Начинается со-ревнование

В этот миг погребаемый воскресает

Его извлекают частями

как шахматы из доски

и собирают расставляя по клеткам

левая сторона – белые

правая – черные

как всегда не хватает руки – ладьи

приносят нос – слон

Глазной гамбит или рокировка

Белые начинают

черные, как всегда, выигрывают

глаз е2 – е4

жертвуют головой – выигрывают коня

шах сопровождается ритуальным матом

все плачут: Восстань, Озирис! –

воссоединись Каспаров и Карпов

черный чемпион с белым претендентом

Встает Озирис

присоединяя Северный полюс к Южному

запад к востоку

жениха к невесте

голову к шее

шею к траншее

глазомер к мушке

мушку к норушке

Сначала восстал голос

потом дыхание

еще ничего не видно

а уже говорит и дышит

Может так и оставить

как шахматную партию в телефоне

е2 – е4 –

едва четыре

Лабиринт света

Когда в середину сердца

вонзилась высь того света

и перевернулся голубь

раскинув лапки сквозь небо

как та парчовая ветошь

что из рук выпадает

изрешеченная светом

Этот вечер вечен

но в самой середине

где пещерник вырыл пещеру

и лег в застекленный гроб

в парнике бессмертия

как в оранжерее

мумифицируется душа как мощи

И нетленные длани

Благословляют нас высохшими перстами

Как ласточки в песчаном береге

они поселились в пещерах

И тогда продолжая доверчивое время

мы то ласточки то отшельники

ведь ласточки

это летающие мощи отшельника

ведь отшельники

это ласточки

увеличенные за счет остановленного полета

как частица

увязшая в массе свинцовых прослоек

увеличивает массу теряя в весе

Тот археолог что вычертил горизонт

предугадал траекторию мощей отшельника

от Гостомысла до путеводителя по Киеву

Наши шаги рано или поздно станут птицами

и как бы ни была далеко птица

она рано или поздно станет следом

Я вошел в отшельника

он был всей горой

Множество ласточкиных гнезд изрешетило парчу

и ветшающая ткань обнажила мощи

Я вошел в отшельника

и оставил себя где-то в близлежащей пещерке

позади маршрута

Я прошел по пространству двух коридоров

похожих на слуховой путь

где звуки блуждают

ударяясь о мембрану небес

и встречаются

ударившись друг о друга

Так рассыпается прах отшельника

не оставляя следов гниения

и ласточка улетая

вычерчивает в небе лабиринты пещер

Я припадаю к тебе всем солнцем

и остаются мои поцелуи на запотевшем стекле

и тают, как ласточкин полет в небе

высвобождая нетленный лик

чтобы ты не знала злой рюриковой печали

Как Киево-Печерский патерик

запечатлевает дела святителей

так твое тело запечатлевает мои лобзания

Поцелуй Аз поцелуй Буки поцелуй Веди

Аз Буки Веди

так глаголемое

кирилло-мефодиевское лобзание

Глаголь Еже Живете

я буквы глаголю пока живу ежели живу

Аз Буки Веди Люди Любовь

Люди буквы любви

а я буква Живот.

Еже Живете

Я Живот любви Жизнь любви

Так сплетая в животворящую боль

лабиринты живых пещер

я вышел навстречу колокольному свету

жужжанье осы и железо

множество животворящих ос

Я червь чрева и речь червя

вползающего в заветное чрево

Вынь уста мои

они как устье Днепра

А по берегам Дона перламутровый путь ракушек

Я знаю тебя Марко Гробокопатель

твой заступ опередил могилу

и разрезая червя

рассек меня на два чрева

ты творишь рассеченное лоно

и соединяешь могилу с небом

Давно ли ты вырыл свою могилу

и лег в нее вместе с лопатой

давно ли ты погребая братию

равномерно выкапывал пути к солнцу

Давно ли ты рассекая червя

повторяя в земле лабиринты чрева

Ты учился у червя и учил червя

В лабиринтах твоих гробов

как коконы зреют мощи

в них таятся гусеницы тел и бабочки душ

Но ты не доверяя тайны даже святителю

лежишь даже не пытаясь вспорхнуть

дабы не вспугнуть смерть

Как затаенный натуралист

ты затаив дыхание

следишь за ходом экскурсий

бесконечным червем вползающим в твое чрево

И когда запыхавшийся экскурсовод

отсеченный порогом