Константин Кедров - Дирижер тишины

отпадает от бесконечного тела

ты ведешь их незримо песчаными лабиринтами

от солнца к солнцу

Честная мироточивая глава истекает миром

и обволакивает череп

благоуханный наружный мозг

Он прозрачен как небо

в нем тонет череп

и преломляется черепной изнанкой

Так благоуханное миро мысли

обволакивает небо и землю

где усмехаются в глубине костенеющие мощи

и голова завещанная Лавре

нежится в трехлитровой банке

Я бродил с тобой по пещерам

хотя мой мозг извивался песчаным лабиринтом

и не будучи спрессован черепом

расправляя извилины растекался небом

Небо это банка,

наполненная мозговым миром

потому миро и мир однокоренные слова

Когда я увидел свой череп снаружи

он был горой омываемой Днепром

Здесь наверху изображен Марко Гробокопатель

опирающийся на заступ

это наш групповой портрет

Или он, или Ада, или Илион, или Илиада

В середине бинокля таится зверь

именуемый перспектива

В середине иглы

где бредет верблюд

пролегает пространство Трои

Севернее Тулуз-Лотрека

или южнее юга

в середине иглы где бредет верблюд

с караваном и бедуином

Уходя в пространство Тулуз-Лотрека

крестный ход расправил свои хоругви

в лабиринте юбок всех танцовщиц

Клоунесса Лю Ши Као

и танцовщик Валентин

только две стороны одного ушка

Валентин вибрирует

как железнодорожный мост

Лю Ши Као

глотает все поезда

Вслед за поездом в туннель уходит верблюд

хотя его горбы непролазны

Валентин пляшет на острие иглы

извивается сладострастно

В середине иглы беснуется крестный ход

ощетинясь хоругвями как ахейцы

идет на выход

и кланяется

Ахейцы бросив свои хоругви

обороняются у входа в Елену

Елена стоит на ступенях храма

Храм стоит на ступнях Елены

Белоснежный мрамор ее колен

осеняет пропорции всех колонн

Как коринфский ордер стоит Елена

вплетаясь в кудрявый мрамор

троянских храмов

Она иглу в руках держит

и вышивает троянскую битву

где Валентин танцует на стороне троянцев

а на стороне ахейцев

клоунесса Лю Ши Као

Уже из юбок ее выскакивает Троянский конь

набитый ахейцами и данайцами

Уже Валентин отмеривает тростью такт

погоняя троянцев

Но тут

игла упала из рук Елены

и рухнули стены

Внутри Елены беснуется битва

На двух горбах одного верблюда

стоят два города

Рим и Троя

Кто строит Трою

тот в Риме вымер

Кто был Парисом

тот стал Парижем

и Мулен Ружем

где Лю Ши Као

в ушке игольном

а в острие иглы Валентин

Нет Марии Антуа-нет

Мимикрия – это очень странно

вот бабочка застыла и вскрикнула

но крик ее как крыло рояля –

мимикрия

В раскрытом рояле

в открытом черном крыле

все звуки роятся

как в битве штыки каре

Я бы захлебнулся роялем

но слава богу есть реостат

звук можно свети на нет если

Розенкрейцер и Розенкранц

будут вместе

Но вместе не быть двум роям

поэтому рай в Рае роится

Господи отрой мне рояль

дабы отделить мысль от мысли!

– Заповеди блаженства –

Посвящение Алексею Хвостенко

Я не был вблизи Марии-Антуанетт

в тот миг интимный

когда в лесбийской ласке и пляске смертной

она содрогалась в объятиях гильотины

Над всеми правилами одежды

предпочитая кружево Эйфеля

в железной пачке парит Одетта

одетая как раздетая

Василий Блаженный на площади Жака

Блаженный Жак на месте Блаженного

мне давно подсказала Жанна

тайную связь такого сближения

Каждому городу свой Баженов

Каждому перекрестку ажан

Каждому времени свой блаженный

В каждой блаженной Жанне блаженный Жан

– Собака Пастера –

Ночью я шел по Бастили с большой собакой

Собака шла от кафе к кафе

Собака вела меня за собою

пока не вошла в аутодафе

Вначале я думал что это костер

а это всего лишь витраж собора

на площади где сидел Пастер

и делал прививки собаке

Собака вела меня за собою

в глушь витражного зодиака

и я сказал –

Собака собора

это собор собаки

Вот тогда с мировой собачьей тоской

всею

Пастера

я въехал в сияющий Тараскон

из Тартара-Тартарена

В мэрии висела картина: «Наполеон

спасает от наводнения жителей Тараскона»

Наполеон плыл в лодке по воле волн

жители плыли в лодке Наполеона

Еще была арка Екатерины

Святой явившейся Жанне д’Арк

Скульптура с бронзовой катарактой

венчала город аркадой…

На площади Бастилии нет Бастилии

но каждый парижанин видит Бастилию

В мавзолее Ленина нет тела Сталина

но каждый москвич видит тело Сталина

Так в самолете Москва – Париж

где стюардесса дает

шампанское

воспаришь

даже если не пьешь

Как топор гильотины здесь

между шеей Антуанетт

между тем что было и тем что есть

пролегает граница – нет

Нет поэмы – поэмы нет

Нет Марии Антуа-нет

Начальник битвы

Скучая прошелся по полю

начальник битвы.

В меч уперся слагая речь:

О император

косой микадо

друг харакири

долго учился я на самурайских курсах

а харакири делать не научился

заплакал микадо

слезы полились из косых очей

о микадо

вишня цветет

кто видел как плачет самурай?

Услышав такие слова

сразу овладели воины пятью ступенями харакири

и шестистопным ямбом

битва ускорилась и пошла насмарку

жалкий ты сморкун и баба.

Офицеры овладев Хиросимой и Нагасаки

Орадуром Лейбницем Кантом и Лакримозой

грянули лихо: "Хурра!"

до смерти напугав санитарку Тамарку

Вонзившись в нож и букашку

подставил Господь мне плечи

на очередь за раскладушкой

я занесён навечно

пожизненно и посмертно.

А пока войска

осаждали Жиздру

пока полчища туземцев и тунеядцев

оккупировали Задонщину

я внук Велеса слуга Китовраса

пел всеединое братство

Тифон тучнозадый молниеносный

герой битвы кентавров с лапифами

латифундистов с мерзавцами

замполитов с космополитами

как скакал он по полю брани

роняя кал конный

как реяло его знамя

вымя темя племя бремя

невзирая на лица

крушил он дисциплину

ел крушину и поженику

"Будь мерзавцем", - пытали конника коннозаводцы

"Не буду", - гордо ответил конник

гордо ввысь несем наше знамя

пробитое в пяти местах с половиной".

О Боже Боже

легка поклажа твоя

где предел совершенства Брахмы?

и куда впадает река Замбези?

Все вопросы эти жгучие современные

гордо я задаю тебе

задаю тебе я

бросаю к солнцу слова

вопрошаю: "Кто ты еси?"

и хочу разменять полтину.

Вездесущий комарик мой