Николай Кузьмин - Пленник моря. Встречи с Айвазовским

Сжатые губы, исхудавший, сдвинутый как-то наперед профиль с его характерным пробором волос и короткой бородкой, и эта вкрадчиво звучная, полная красноречия, горячности, пафоса речь знакомого милого голоса с особенной, ему только присущей манерой, заставлявшая когда-то усиленно биться сердце молодежи, – как теперь помню, производили на меня тогда глубокое впечатление.

Как далеко это время! Как много переменилось с тех пор, когда вместе с Гоголем я читал по выходе в свет серьезную и искреннюю статью Белинского «Литературные мечтания», в которой с таким восторгом и горячностью относится он к театру, «любимому им всеми силами души…» [142]А теперь так далеко это время и так мало осталось помнящих Белинского, как и Пушкина.

Айвазовский неоднократно встречался с Н. В. Гоголем. Рассказывая об одной из встреч, Айвазовский говорил, что «был поражен оригинальной внешностью писателя». Вместе с Гоголем и друзьями художник бывал в Неаполе, осматривал художественные ценности Флоренции, затем встречался с ним в Риме.

Если это пригодится для Ваших статей о них, то можете напечатать, не повторяя, конечно, буквально моих слов.

4-го сентября [1892 г. ], Феодосия

Многоуважаемый Герасим Артемьевич!

Любезное письмо Ваше доставило нам истинное удовольствие. Пишу почти накануне выезда. [143]Пока верно то, что едем в Париж, где придется во всяком случае прожить две недели, а затем зависит дальнейшее путешествие от того, какие меры к тому времени будут приняты против пассажиров из Европы. Если, как пишут, 20 дней карантин и в Нью-Йорке, то, разумеется, останемся на зиму в Париже или в Ницце, но надеюсь изменится к лучшему.

Как сообщает армянская газета «Мшак», перед отъездом Айвазовский дал интервью корреспонденту газеты «Русский вестник», в котором сказал: «Главная цель моего путешествия – вновь увидеть океан, возобновить мои впечатления, полученные во время поездки [в Англию] в 1840-ых годах. Люблю эти виды, наполненные бесконечными красотами вод. Смотришь на сменяющиеся картины моря, и душа отдыхает. Хочется все, все воспринять и отобразить на холсте». Художник говорил, что намерен в Америке «по возможности работать и писать все увиденное в пути».

Айвазовский прибыл в Америку в конце сентября 1892 г. Он побывал в Нью-Йорке, Чикаго, на водопаде Ниагара. В Нью-Йорке им была устроена выставка 10 новых и 7 привезенных картин, которую американцы приняли с восторгом. Американские газеты писали, что «Айвазовский был героем дня в Нью-Йорке».

Эта выставка затем была переведена в Чикаго и Сан-Франциско.

Моя главная цель – это, изучив океан, посетив Ниагару, поселиться в Вашингтоне на 4 месяца, написать коллекцию новых американских картин, и они вероятно будут выставлены отдельно в главных городах в январе, а мы переедем в Чикаго в марте.

20 картин, в том числе пять колумбовских, уже в Петербурге в Академии, откуда будут отправлены в Америку в феврале, кажется.

На юге с детства его знают. У нас страшная жара вот уже с 15 июля, в Крыму кое-где одиночные случаи холеры. В Феодосии нет. Передайте наш сердечный Анне Артемовне и всем вашим.

Жена шлет Вам усердный привет, как преданный Вам душевно

Мой адрес в Париже, а в Америку: Нью-Йорк, в русское посольство.

24 января 1896 г.

Многоуважаемый Николай Федорович!

Ввиду выраженного желания некоторыми товарищами Вашими артистами, продать картину «Пушкин на берегу Черного моря» в пользу «Общества пособия выдающимся сценическим деятелям», я со своей стороны заявляю, что ничего не имею против, если Иван Константинович Айвазовский также согласен. И главный труд, и инициатива этой картины принадлежат Айвазовскому, поэтому ему я предлагаю решающий голос.

Глубоко уважающий Вас Репин.

Я со своей стороны совершенно согласен на продажу картины «Пушкин на берегу моря» с тем, чтобы вырученная от продажи сумма поступила в пользу богоделок при театральном обществе.

19 мая 1896 г.

Милостивый государь Николай Николаевич!

Третьего дня я имел удовольствие получить Ваше любезное письмо, на которое спешу Вам сейчас же с удовольствием ответить.

Внимание лестное к моим произведениям и ко мне вообще весьма чувствительно влияют на душу старого, художника, и я Вас в особенности очень благодарю, так как я читал все Ваши статьи о моих картинах и выставках.

Посылаю Вам несколько фотографий с картин для Вашей книги, они хорошо выйдут. Все остальные фотографии с пушкинских картин моих и совместной работы моей с П. Е. Репиным, изображающей Пушкина на берегу моря, я вышлю отдельно, когда будут готовы фото с последней картины, которую заканчиваю.

Эта картина изображает восход солнца на вершине Ай-Петри, откуда Пушкин верхом с проводником смотрит восход солнца. Только что на горизонте показалось, солнце, Пушкин снял шляпу свою, чтобы приветствовать светило.

Картину эту я думаю послать в Петербург или в Москву, но теперь трудно, картина почти в три аршина длиною»

В настоящее время так много говорят о Пушкине и так немного остается из тех лиц, которые знали лично солнце русской поэзии, великого поэта, что мне все хотелось написать несколько слов из своих воспоминаний о нем.

Вот они:

В 1837 [146]году до смерти за три месяца, именно в сентябре приехал в Академию с супругой Натальей Николаевной на нашу сентябрьскую выставку Александр Сергеевич Пушкин.

Узнав, что Пушкин на выставке, в Античной галерее, мы, ученики Академии и молодые художники, побежали туда и окружили его. Он под руку с женою стоял перед картиной Лебедева, даровитого пейзажиста. Пушкин восхищался ею.

Наш инспектор Академии Крутов, который его сопровождал, искал между всеми Лебедева, чтобы представить.

Пушкину, но Лебедева не было, а увидев меня, взял за руку и представил меня Пушкину, как получившего тогда золотую медаль (я оканчивал Академию). Пушкин очень ласково меня встретил, спросил, где мои картины. Я указал их Пушкину; как теперь помню, их было две: «Облака с Ораниенбаумского берега моря» и другая «Группа чухонцев на берегу Финского залива». Узнав, Что я крымский уроженец, великий поэт спросил, из какого города, и если я так давно уже здесь, то не тоскую ли я по родине и не болею ли на севере. Тогда я его хорошо рассмотрел и даже помню, в чем была прелестная Наталья Николаевна.