Чарльз Николл - Леонардо да Винчи. Загадки гения

«Я наблюдал за тем, как они укрепляли основание старых стен Павии, что на берегах реки Тичино. Старые сваи, что были там, те, что были из дуба, стали черными как уголь, тогда как те, что были из ольхи, стали красными, как бразильское дерево (verzino) , и оставались довольно тяжелыми и твердыми, как железо, и совсем не загнили». [467]

А вот он возле старинного замка Висконти. Ему бросилось в глаза то, что «дымоходы имеют шесть рядов отверстий, расстояние между которыми в один локоть». Мы видим его в знаменитой библиотеке замка, собранной Галеаццо Висконти II. Вот он находит рукопись польского математика Витело и замечает: «В Витолоне имеется 805 заключений по перспективе». Позднее, вернувшись в Милан, он запишет: «Постарайся посмотреть Витолона, что в библиотеке в Павии, трактующего о математике». [468]Невозможно сказать, какую именно рукопись имеет в виду Леонардо, поскольку во время французской оккупации 1500 года библиотека Павии была разграблена.

Среди заметок, относящихся к посещению Павии, есть и довольно неожиданный небольшой набросок: четкий наземный план, названный Леонардо lupinario – то есть бордель. Его он тоже видел в Павии? И может быть, посещал? Возможно. Поводом к посещению могли быть как естественные потребности, так и чисто научный интерес. Бордель мог заинтересовать Леонардо точно так же, как собор, как земляные работы на реке или рукопись образованного Витело. А кроме того, бордели всегда являлись главным источником натурщиц. Я не исключаю того, что моделью для утраченной «Леды» Леонардо послужила именно проститутка.

Леонардо вернулся в Милан в середине июля, о чем свидетельствует запись, сделанная в зеркальном отражении, что подчеркивает ее эмоциональную значимость: «Jachomo vene a stare cho mecho il di della madalena nel mille 490» – «Джакомо пришел жить со мной в день святой Марии Магдалины [22] июля 1490». [469]

«Джакомо» – это десятилетний мальчик из Орено, местечка неподалеку от Монцы, в нескольких милях к северу от Милана. Полное его имя Джованни Джакомо (или Джанджакомо) ди Пьетро Капротти, но миру он известен под прозвищем Салаи. О его отце, Пьетро, почти ничего не известно. По-видимому, он не был богат. Нам ничего не известно о его связи с торговлей, но и простым крестьянином он, скорее всего, не был, иначе Джакомо вряд ли мог быть его незаконным сыном. В юридических документах Пьетро называют «filius quondam domini Joannis» – «сыном последнего мастера Джованни». Почетный титул dominus ясен не до конца, но позволяет предположить, что дед Салаи, Джованни, в честь которого он и получил свое имя, владел землей и имел определенный статус. В любом случае Пьетро был готов заплатить за обучение Джакомо в студии великого Леонардо да Винчи. По-видимому, у мальчика были какие-то задатки, а может быть, отцу просто хотелось избавиться от него. Не исключено, что и сам Леонардо приметил мальчика и захотел взять его к себе. Джакомо был единственным сыном Пьетро, у которого было еще две жадные дочери, о которых мы поговорим позднее. [470]

Скорее всего, мальчик оказался в студии в качестве famiglio – слуги, мальчика на побегушках, чернорабочего, а порой и натурщика. Впрочем, в будущем ему предстояло изучить мастерство живописца. Джакомо Капротти действительно со временем стал вполне приличным художником, работавшим в стиле Леонардо. В то же время Джакомо стал для студии наказанием Господним, источником постоянной головной боли. Неудивительно, что очень скоро он получил прозвище, приставшее к нему на всю жизнь. Его прозвали Салаи, то есть «маленький дьявол», «демон», «бесенок». Впервые это прозвище появляется в платежном документе, составленном Леонардо в январе 1494 года. В итальянский язык оно пришло из арабского. Персонаж с таким именем присутствует в комической эпопее Луиджи Пульчи Morgante maggiore , а ведь эта книга всегда была в библиотеке Леонардо. Прозвище имело и уменьшительную форму, Салаино, из-за чего Капротти позднее путали с другим художником, работавшим в Леонардовом стиле, Андреа Соларио. Мифический Андреа Салаино фигурирует во многих исследованиях творчества и жизни Леонардо, созданных в XIX веке. [471]

Список проступков Джакомо в первый год его работы или обучения в Корте Веккьа – самая длинная запись Леонардо, посвященная другому человеку. (Я не принимаю во внимание его литературные произведения.) Леонардо составил его в виде счета, чтобы учесть все расходы, связанные с проступками мальчика, а также средства, потраченные на его одежду. Последняя дата, упомянутая в списке, – сентябрь 1491 года. Похоже, список составлялся единовременно – цвет чернил абсолютно одинаков. Скорее всего, Леонардо подводил итоги четырнадцати месяцев, проведенных Джакомо в его студии. Несомненно, список предназначался отцу мальчика, которому предстояло оплатить счет, но в этом документе чувствуется удивительно личное отношение, необычная нежность, несмотря на то что в нем перечисляются довольно неприятные поступки.

Список начинается со «второго дня», то есть с понедельника, 23 июля:

«На второй день я велел скроить для него две рубашки, пару штанов и куртку, а когда я отложил в сторону деньги, чтобы заплатить за эти вещи, он эти деньги украл у меня из кошелька, и так и не удалось заставить его признаться, хотя я имел в том твердую уверенность. 4 лиры

На следующий день я пошел ужинать с Джакомо Андреа, и этот Джакомо поужинал за двух и набедокурил за четырех, ибо он разбил три графина, разлил вино и после этого явился к ужину, где я… [Предложение не закончено.]

Равно, 7 сентября он украл у Марко, жившего со мной, штифт ценою в 22 сольди, который был из серебра, и он его вытащил у него из шкафчика, а после того, как Марк вдоволь наискался, он нашел его спрятанным в сундуке этого Андреа. 1 лира

Равно, 26 января следующего года, когда я находился в доме мессера Галеаццо да Сансеверино, распоряжаясь празднеством его турнира, и когда какие-то конюхи примеряли одежды пеших, которые понадобились в этом празднике, Джакомо подобрался к кошельку одного из них, лежавшему на кровати со всякой другой одеждой, и вытащил те деньги, которые в нем нашел. 2 лиры, 4 сольди

Равно, когда мне в этом же доме магистр Агостино ди Павия подарил турецкую кожу на пару башмаков, этот Джакомо через месяц у меня ее украл и продал сапожнику за 20 сольди, из каковых денег, как он сам мне в том признался, купил анисовых конфет. 2 лиры

Равно, также 2 апреля, когда Джован Антонио [Больтраффио] оставил серебряный штифт на одном из своих рисунков, этот Джакомо у него украл его, а стоил он 24 сольди. 1 лира 4 сольди ».