Паола Волкова - Дневник

Все не плохо и не хорошо.

История с подводной лодкой «Курск», целую неделю руководство армейское и власть не могут разобраться, что делать, как врать и как выходить из положения. Причина гибели называется различной по пять раз на день. Король голый, голый. Разоблачительно и гадко, но, собственно, никто и не очаровывался. Этот человек не годится в президенты, а держаться на пистолете у виска уже невозможно. Он весь не убедительный. Очень, очень жалко людей в этой лодке и тех, кто их ждет. Погибают молодые люди, а старухи живут и хоть бы им что.

Мне пошел восьмой десяток и это очень много. Все время кажется, что жизнь впустую.

Сейчас я в странной пустоте болтаюсь, но это еще два-три дня – не больше.

Следует жить экономнее во всех отношениях, особенно в отношении времени.

У Маши осталось на устройство ее дел до года – не больше.

У Володи время проходит… Мне – не пишется, не читается, не думается.

На ближайшей неделе станет ясно, что будет с деньгами.

1. Найти кассеты с Мерабом.

2. Связаться с Надиным Владленом.

3. Плотно писать.

4. В четверг делать покупки.

С четв. на пятницу видела сон. Я стою, видимо, в метро и вижу около стены очень плотную тень. Затенено все, лица не видно, но четкий силуэт или очертания фигуры. Словом – это человек, лица которого я не вижу, но знаю кто он. Это Андрей Арсеньевич. У меня бьется сердце и я думаю – говорить с ним или нет и я подхожу и представляюсь, называю свое имя и рассказываю, что я сделала и про памятник и про музей и все остальное. Потом не помню. Была Тамара, но остальное смутно. Знаю, что он был доволен. Он как может покровительствует и надеется.

Все дни непрерывно о «Курске». Оказывается, там были еще люди. Они дагестанцы. Один из них создатель ракеты Хаджаев. Но о них не говорят и почему-то этот «золотой дождь», который пролился на осиротевшие семьи, экипажа их не касается. Там все же некая подлость, которая всегда. Вчера был день траура.

Ночью видела закрытие фестиваля в Выборге. Я подумала свой приз ММФ перенести в Выборг, тем более, что он называется «Окно в Европу». [124]Там Кулиш. Надо постараться.

Четыре дня были у Сафоновых с Таней в Смыково. Гуляли, ездили в Мышкино отдыхали. Было очень хорошо, но почему-то устали. Болит слева, надо бы провериться.

Пока работается плохо, но думаю наверстать.

Вчера была в «Нащекине» у Наташи. Очень хорошая выставка «Рус. п-ша XVIII в.». Я выступала. Говорят, хорошо. Заказали статью для «АиФ».

У нас ежедневно что-то. То горит башня в Останкине, то взрывают проституток на Сухаревке. А то Березовский отдает свои акции в ОРТ «журналистам и интеллигенции», в том числе Рустаму Хамдамову. [125]Потеха и все тут.

Воскресенье. Ездили на базар с Вовой и Таней. [126]Таня готова к тому, чтобы рисовать пером гравюры.

Завтра вечеринка (днем) на курсах. Покупали всякую всячину. Мне осталось жить мало. Пора кончать размываться. Пора, пора… Фонд бросить нельзя, надо найти деньги, надо написать книгу. Во вторник встреча с редакторами.

Слушала передачу о Сент-Экзюпери. Надо прочитать «Цитадель». Он последний тамплиер. Надо написать статью.

P. S. Таня сделала две «гравюрки» тушью «Нарва» и «Выборг». Очень красиво.

1. Видела сон. Опять Андр<���ея> Тарк<���овского>. Будто он вернулся откуда-то (с того света). Молод, хорош. Я его встречаю. И очень ухаживаю: мою, кормлю, делаю все от меня зависящее, чтобы ему было уютно и хорошо. Он благодарен. Между нами вне-действия и вне-слов понимание, интимность.

Вчера Таня рассказывала мой гороскоп. Полный квадрат. Напряжение всехсил: дом – воля – энергетика и т. д. Еще тригон исполнение, свершение, рассвет.

Вчера был Павел, <���…> вспоминал на даче папу. Нет чувства будущего.

Сегодня была у мамы. По-моему она медленно уходит. Она скоро помрет. Хотя и кажется невероятным. У меня вся неделя экзамены и лекции.

В пятницу (субботу) день открытия доски Андрею на Мосфильмовской. Все единогласно говорят о том, что доска отвратительная. По TV видела репортаж. Действительно что-то мистическое с этими памятниками. Правила бал базарная Марина и что-то свое говорили. Сережа говорит забыли зачем пришли. Свои отношения выясняли. Все нищее, убогое.

Мне надо только писать, а я почему-то не могу хочу уехать в Матвеевское.

Два вопроса мирового класса. Никому нет дела. Все как в картине Босха или Брейгеля.

В Гарварде молодой русский ученый и еще группа ученых остановили свет, т. е. время. Открытие 21 века.

В Англии и США разрешено клонирование. Это отменяет все: Бога, религию, провидение. Старой культуре пришел конец. Но еще в ней живем, но ее уже нет.

Что меня интересует? Куда положить мать? Как встать на ноги? Где взять деньги? Как помочь Вовочке? Как войти в работу… Как жить дальше, хотя бы так как жила…

Надо делать и не унывать.

Вот и весь секрет. Надо танцевать.

Была на фильме Сережи [127]в Пушкинском. Очень хорошая картина. Надо написать статью для Нелли. Читаю «Пармскую обитель». Сегодня еду в Кредо-банк.

Машка и Жан-Лу были на «Пиковой даме», а я на «Юном возрасте». Договорилась с Измаиловой о статье. Напишу если смогу.

Пятница. Монеты и отшлифованные обточенные в виде овалов камни. Монеты не крупные. Я их отдаю, а камни оказываются сердоликами, и я их оставляю. Чувство радости и физическое ощущение грязи. Хороший сон.

За время от 14.II говорила с Сережей и Марьяной. [128]Договорилась с Нелли Измаиловой, что напишу в ее газету.

В суб. и воск. была у Тани. Живу эгоистично до чрезвычайности. Скрываюсь от жизненных невзгод и непогод, как только возможно. Надо как-то выкарабкиваться из этого состояния. Надо дописывать книгу. Впереди «Энциклопедия». Надо делать по возможности только то, что необходимо. Сейчас необходимо писать главу об Андрее. Без слез и сопель и без подражания миллиону авторов. Как бы «заново», но придется.

Пора начинать. Очень нужны деньги. Васька – это большой и тяжелый труд. Вчера разговаривала с Машей. Наташка Семенова на ней сорвалась и сделала выговор, почему та не сидит в Москве, а живет с мужем в Париже и пишет диссертацию. Кто бы «делал втык». Вот мои благодетели без шуток. Вася и Наташа. Как иметь крепкую нервную систему.

Художник начинает жить в день своей смерти – Вл<���адимир> Фаворский так сказал на похоронах Бруни.