Паола Волкова - Дневник

У меня до осени – доделать книгу. А время – где оно? Июль до 20-го – Италия.

Мне сегодня 78 лет. Страшно, но это цифра ко мне как-то естественно не имеет отношения. Я приехала 19 июля Мне повезло, что я работаю с Тонино. Я очень этим горжусь. Довольна ли я собой? Нет и нет. Но судьба делает мне подарки. Я работаю, читаю лекции, пока не очень болею, хотя точно не знаю, плохо обследована и прочее – не лечусь. Так, у Леночки. Хоть бы так как сейчас еще немного пожить.

Чего мне больше желать? Больше нечего. Вот как сейчас. Хочу делать книжки, зарабатывать себе на хб и не болеть. Чуть-чуть лекции читать. Сегодня гости. Завтра допишу.

День рождения прошел хорошо. Все дарили украшения: Света, Варвара (очень интересная брошка) и Наташа замечательный перстень в Византийском стиле. Было весело, а потом упала бутылка шампанского на ногу и ушибла большой палец.

Сижу с этим пальцем. Меня вчера так хорошо встречали на работе, а я впервые осрамилась с закуской. Надо готовить самой. Сегодня сижу дома, много рабочих дел, и кое-что из своих рабочих. Звонки и прочее. Вчера был Павел. У меня плохое настроение. Очень беспокоюсь.

Суп для толстяков. 8 луковиц, помидоры, сельдерей, капуста, перец. Залить холодной водой.

Сегодня день смерти Высоцкого. Грузины из Тбилиси передают концерт памяти Володи. Дело не в том, как они поют, а в том, кто он для всех, на всех языках пой и о своем. Они поют о себе. Хотя бы ради той далекой страницы жизни необходимо написать книгу памяти людей моей жизни, а то не доживу, а что тогда. Господи! Дай мне пару лет жизни. Лекции и книгу о друзьях мой жизни. Почему три? Зачем надо три, а не пять?

Уже август. Вот и лето прошло, словно и не бывало. Действительно: ждала-ждала и словно и не бывало. Август как бы тоже прошел. Маша уедет 11 – это середина. До конца августа полностью рассчитаться за лекции. Написать Маску. Думаю, что напишу быстро. Иллюстрации. Сентябрь и октябрь – две работы – Гуэрро и Каталог. Вступл. – как переведут вступ. статью. Я проверить не могу.

Книги и Катя – это на жизнь.

Я не написала о приезде Маши и Жана-Лу. Их приезд был очень хорошим. Было весело, доброжелательно, любовно. Маша долгое время проводила дома. Они меняют квартиру.

Приехала Катя. Мы занимались. У всех девочек на работе большие семейные неприятности. Вообще «в воздухе пахнет грозой». Ничего не понятно, не понятно, что говорят. Только бы не о войне на Кавказе. Это будет очень, очень страшно.

Но, пока возможно, надо работать по тому плану, кот. сам по себе и составился.

1. До середины сент. – Финские дела.

2. Вторая половина – Тонино.

Между ними – собственные лекции и другая работа.

Все до конца окт. или середины ноября. И думать о Париже и собственном здоровье.

Все работы сейчас очень для меня важны, и к тому же деньги.

Я почему-то вспомнила, как пришла в биб-теку «Ленинку», где занимался Вадим. Пришла то ли раньше, то ли позже времени и пошла не по основной, а по боковой запасной лестнице. И он бежал вниз по ней же и мы столкнулись случайно, а так разминулись бы. Случайностей не бывает. Это была судьба или звено в цепи судьбы, которая есть необъяснимая идея жизни. Шпенглер здесь прав. Необъяснимая, потому что нам не дано знать о ней заранее. Наверное, она не бывает плохой или хорошей и нам не дано о ней знать вообще. Надо быть слепой в этот момент.

У меня есть Маша. Может быть это было идеей судьбы. Почему-то снова вспоминаю Мераба. Проснулась и долго соображала жив ли или уже умер. Наши отношения были не-до-воплощены. Но для него они были важны так же, как и для меня. После него я никого не любила, а это плохо. Правда, моя жизнь полна, интересна, достоверна. Если сейчас вылезу из «книг» вообще, все будет хорошо.

Воскресенье на книжной выставке и заболела от кондиционера. Кашель и вообще плохо. Впечатление, что горло сжато. Кашель мерзкий и дышать трудно. По-моему вчера приняла больше антибиот. чем надо. Заниматься сегодня сколько возможно, чтобы отдать Ольге завтра перепечатывать. Сегодня запускают протоны в трубе. Говорят разное, но я бессознательно боюсь. Видимая катастрофа общая. Что может быть во Франции и Швейцарии, совершенно неизвестно.

Мы плохо понимаем происходящее. Так было тогда, когда единственной информацией был всадник, и тогда, когда есть телеграф, и тогда, когда есть мобильный телефон, TV. Не изменилось ничего – только может быть то, что твердеет миром.

Бронхит. Болею. Сижу дома. Не очень хорошо, особенно с головой. Дурная.

Я не одинока, но я очень одинока. Моя московская семья меня любит, но у нее нет привычки обо мне заботиться. Я как бы в этом, по их мнению, не нуждаюсь. Вернее, они об этом не думают. Я всегда «справляюсь». Они привыкли, что я живу как-то отдельно. Аня чуть ближе, но эгоистка зловещая. Маша видела сон, что ведет машину, в кот. я сижу. И наш багажник забит продуктами.

Была передача об 11 сентября 9/11. Доказали, что это сделали сами американцы против самих себя. Некий сговор неких политиков. У нас тоже всегда некий сговор неких политиков. Быть может так было, есть и будет, быть может, история неподвижна в глобальном смысле. Просто театр с переодеваниями и скоростями.

Пенабилли. Первый день у Гуэрр. Тонино великолепен. Пишет и рисует все лучше. Я буду звать его Тонино Великолепный.

Меня смотрел врач. Печень увеличена. Диета – спиртное. Придется принять и начинать лечиться. Пора. Хочешь жить – давай. Тонино очень болен. Надо торопиться. Год протянет – хорошо. Книгу, надеюсь, выпустим. [236]Еще каталог у Исмаила. Я очень рада. Работы много и она сложная. Авось, справимся. Всего три дня вт., ср., чтв. Пятница и суб. под вопросом.

С утра делали анализы. Плохие показатели печени и сахара. Повышено, но не катастрофа. Нужна диета. Противно, но пора за собой уже следить.

Потом пошли гулять и зашли в «Сад», Там стоят листья баснословной красоты. Надо взять для илл. к почести «Лист и молния». Листья надо сфотографировать и поместить в книгу.

Галя приедет в пять брать интервью для выставки и фестиваля. В Рим не поедет. Наверное, очень трудно, когда в доме постоянно посторонний человек.

Через материал, в данном случае мозаику, мир об Улиссе возвращается в свое изначалье и перевоплощается в сегодняшнем дне.

Гуэрра и Гомер. Пикассо и классика. Потребность комментария к античности, к прошлому. Его кто-то даже назвал «крестьянский Гомер XX века». Господи! Дай мне несколько лет рассчитаться со своими долгами и предстать для иной жизни, ибо мы конечны и ни-че-го не знаем о том, что за концом – хочу многих встретить, но, видимо, этого не произойдет и от этого очень страшно и очень грустно. Высшее мужество уметь уйти