Array Коллектив авторов - Притяжение Андроникова

…Летом 1983 года вместе с радиожурналисткой «Кругозора» Татьяной Плисовой я поехал в Переделкино, на дачу Андроникова, чтобы убедить его дать для журнала новую звуковую публикацию или повторить какую-либо из старых. Ведь уже прошло более двадцати лет с тех пор, как они впервые начали звучать по радио, уже почти десять лет – с тех пор, как прекратились «Литературные вечера». И поэтому редакция журнала считала резонным приобщить новое поколение слушателей к замечательным находкам Андроникова-звукоархивиста. В конце концов после долгих споров и размышлений остановились на повторе публикаций голосов Льва Толстого и Иосифа Уткина. Кроме того, Андроников дал читателям «Кругозора» возможность услышать редчайшую запись голоса Николая Заболоцкого. Прокомментировал же он эту запись несколько необычно – самим своим чтением. Он прочитал стихотворение Н. Заболоцкого «Гроза».

Дело в том, что Ираклий Луарсабович был близко знаком с поэтом и множество раз слушал его декламацию.

Одно время Заболоцкий даже жил в семье Андрониковых. Он приехал тогда (это было вскоре после войны) в Москву по вызову Союза писателей. Но срок командировки кончился, жить было негде, да и права жительства в столице Заболоцкий, только что отбывший ссылку, не имел, а дела настоятельно требовали его пребывания в Москве: появилась надежда на работу, заработок и даже, пусть временную, прописку. Хлопотал Александр Фадеев, ходатайствовали другие лица, дело шло, но крайне медленно. И вот Заболоцкий жил у Андрониковых. В их крохотной квартире. Часто читал им стихи, приносил радости и, само собой, неудобства, которые неизбежны при близком общении с яркой творческой личностью.

Перед Первым мая дворники стали обходить этажи, интересуясь посторонними (так тогда было принято в домах, расположенных в центре города), и Николая Заболоцкого забрала к себе на жительство чета Тихоновых. Тихоновы жили в знаменитом теперь Доме на набережной, где дворники проверок не устраивали. Три праздничных дня Николай Алексеевич благополучно там прогостил, а потом снова, к величайшей радости маленькой Мананы, дочери Андрониковых, вернулся к ним.

Всего этого, разумеется, на пластинке «Кругозора» не было. Но в андрониковском произнесении строк стихотворения «Гроза» ощутимы были давняя влюбленность в личность и творчество поэта, лишь выросшая с годами, желание сохранить и передать новым поколениям слушателей авторскую интонацию. Вот почему можно рассматривать такое чтение как интереснейший, хотя и необычный комментарий к звуковому документу – голосу поэта Заболоцкого, читающего несколько строк из своего перевода «Витязя в тигровой шкуре».

В 1983 году в серии «Каталоги Государственного Литературного музея» вышло справочное издание по пластинкам и радиопередачам Ираклия Андроникова. Знакомясь с этой фонографией, видишь, сколь большое место занимают в ней работы, возвращающие в современную культурную жизнь давно отзвучавшие голоса замечательных певцов, чтецов, литераторов.

Буклет «Ираклий Андроников. Фонография» напоминает нам и о пластинках известной серии «Говорят писатели», и о том, как бережно и умело воссоздал Андроников колоритные интонации прекрасного грузинского поэта Тициана Табидзе в пластиночном альбоме «Памяти Тициана Табидзе», разговоры Алексея Толстого – в пластинке «Страницы радиопередач. Воспоминания о писателях», как выразительно комментировал в пластинке «Читает Антон Шварц» записи этого чтеца… В тот же ряд становятся и радиопередачи или отдельные страницы радиопередач о С. Петрове-Скитальце, Всеволоде Иванове, Александре Блоке, Максиме Горьком, о многих, многих… Масштабы всей этой грандиозной и уникальной работы, ее ценность с течением лет, несомненно, будут вырисовываться все отчетливее. Но и сейчас то, что сумел сделать Ираклий Луарсабович Андроников в области архивной звукозаписи вообще и литературной в частности, не может не поражать воображения.

Несхожесть, неповторимость… Это, пожалуй, одна из главных примет истинного таланта. Ираклий Андроников неповторим. Мало сказать, что он ярко проявил себя в каком-либо литературном жанре, он – творец жанра: слово, не написанное на бумаге, а звучащее, стало большой литературой.

Мне кажется, что самое трудное для писателя – создание или воссоздание человеческого образа, человеческого характера. Чтобы через многие десятки лет говорили: «Она похожа на Наташу Ростову!», «Это же вылитый Пьер Безухов!», «Хлестаков… Типичнейший Хлестаков!»

Ираклий Андроников мастерски воссоздает характеры интереснейших людей, выдающихся личностей, с которыми ему посчастливилось встречаться, дружить или о которых ему поведали эти друзья.

Как известно, даже у самого одаренного фотографа мало общего с талантливым художником-портретистом. Так и в литературе… Бывают фотографии, а бывают портреты. Ираклий Андроников не просто запечатлевает, а исследует (причем глубоко и всесторонне!) образ человека, о котором ведет свой рассказ: его речь, манеры, а главное – суть его души, его ума и таланта.

Так, благодаря уникальному искусству И. Андроникова к нам приходит высокое счастье общения с М. Горьким, Ф. Шаляпиным, Л. Собиновым, М. Ермоловой, А. Фадеевым, В. Качаловым, А. Остужевым, А. Толстым… Как хотелось бы сохранить зримые образы этих людей навсегда – для нас и для наших потомков!

Герой наш столь широко известен, так любим и так популярен, что автору не приходится тешить себя обычно вдохновляющей надеждой, что его писания «откроют» для кого-то имя и дело горячо почитаемого им художника и деятеля.

Перед нами совсем иная история. Совсем иная…

И однако, стоит углубиться в нее, попытаться приблизиться к пониманию самого ее существа – и сомнения в необходимости говорить и писать об Андроникове не возникает. Да, о нем следует говорить и писать с несомненностью! Чтобы понять и осознать самоценность его работы и ее принципиальную важность для общества, для нас.

Широкое, действительно массовое признание – уже само по себе есть ценнейшее свидетельство важности работы художника, ее необходимости для очень многих людей. Тем интереснее разобраться во всех составляющих его деятельности и понять: почему она получила признание в народе, какие выводы могут сделать для себя другие люди, работающие в области слова, в области пропаганды культуры, какие уроки могут извлечь они из художественного опыта и самого облика Ираклия Андроникова – гражданского, человеческого, артистического.