Array Коллектив авторов - Притяжение Андроникова

Об искусстве внушения применительно к искусству Андроникова следовало бы, наверное, говорить особо, ибо Андроников обладает в этом смысле поразительным даром. Мы верим ему, слушая его. Мы верим ему, глядя на него. Мы верим ему, всматриваясь в черты особого, неповторимого лица, в его пластику, в пластику рук, выражение глаз, в интонацию голоса – меняющуюся с годами, но сохраняющую свою неповторимость. И не просто сохраняющую. Эмоциональная действенность андрониковской интонации становится в каждой его работе все острее и острее. У Андроникова можно найти целый ряд замечательно тонких наблюдений и суждений о различиях между письменной и устной литературой, можно найти проникновенный гимн интонации! Он, может быть, как мало кто другой, понимает значение и художественную роль, энергетическую мощь интонации в музыке, в речи. Применительно к Андроникову можно даже говорить об интонировании мысли!

Итак, Андроников как человек искусства сам стал теперь для нас объектом искусства. Природа андрониковского творчества может быть охарактеризована как природа кинематографически-телевизионная. Здесь взаимосвязь, которая может быть понятна до конца в единстве образов кинематографического и телевизионного. Это позволяет говорить о кинематографическом новаторстве Андроникова, а не только о ряде блестящих фильмов по его сценариям, с его участием, рожденных его артистическим вдохновением.

Герои Андроникова, как правило, реальны. Его истории рождены самой жизнью. И во многих из них автор участвует не только как исследователь, но и как новый персонаж психологической драмы. Можно говорить о том, что образы Качалова, Толстого, Маршака, Яхонтова и многих других, воссозданные Андрониковым на экране, – это как бы проявление на своеобразной невидимой пленке постижения реальности писателем – актером – кинорежиссером: таков Андроников.

Присваивая Андроникову еще и титул кинорежиссера, мы ни в коей мере не умаляем заслуг тех режиссеров, которые успешно с ним работали. Мы только хотим подчеркнуть, что каждый его фильм, прежде чем мы его увидели на экране, был поставлен для себя самого автором от начала и до конца, сыгран полностью. Все его картины – это единый большой фильм «Рассказы литературоведа» или «Устные рассказы», а мы его называем «Слово Андроникова»…

Трудно себе представить современную художественную среду без слова Андроникова. Его выступления в различных передачах телевидения, и в собственных фильмах, и в радиопередачах стали для нас необходимостью. Потому что каждая встреча с ним – это праздник общения с незаурядным человеком, с личностью, с огромным богатством ее внутреннего мира, а этого сегодня мы ждем от экрана.

И наконец, слово Андроникова – это то, как он, Андроников, читает стихи. Поразительно читает!

Стихи Бориса Пастернака, или стихи Пушкина, или стихи Лермонтова…

В своей последней по времени кинотелевизионной работе «Альбом Одоевского» Андроников говорит в основном за кадром. Таков его замысел. В кадре он появляется только для того, чтобы прочесть стихи Лермонтова. И чтение этих стихов Андрониковым – чтение стихов Лермонтова, поэта всей его жизни, – здесь особенно проникновенное. Оно волнует до слез.

Отныне всякий раз, читая стихи Лермонтова, мы будем слышать голос Ираклия Луарсабовича: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана…»

Андроников глубоко убежден, что зрителя может занимать не только действие в кадре, но и действие в монологе, произнесенном в кадре.

Это важное, принципиальное положение всей киноэстетики Андроникова. Оно многократно испытано им самим и вслед за ним другими в кинематографических произведениях для большого и малого экранов. В первый фильм-монолог, фильм-рассказ Андроникова, созданный на «Ленфильме», вошли его знаменитая «Загадка Н. Ф. И.», а также рассказы «Подпись под рисунком» и «Земляк Лермонтова».

Рассказчик в этой картине являлся зрителям сразу в двух временных измерениях: в студии – прямо обращаясь к своим зрителям-слушателям, и в условном, придуманном «любительском фильме», снятом рассказчиком на натуре, в местах реального бытования его героев. Как живо встают перед глазами кадры этого уже давнего фильма!

Вторая киноработа Андроникова представляла собой сюиту его устных рассказов. Он играл Горького, А. Толстого, Качалова, Маршака, Всеволода Иванова, Шкловского, Соллертинского, Яхонтова, Остужева, Гаука и еще шесть или семь ролей. Фильм назывался «Ираклий Андроников рассказывает». В этой работе для нас, зрителей, да, наверное, и для авторов, особенно важной была похожесть изображаемых Андрониковым лиц.

С годами число фильмов росло, менялся их характер, менялись наши представления о масштабе личности Ираклия Андроникова. В «Страницах большого искусства», выступая, казалось бы, всего лишь (о, это «всего лишь!») в роли комментатора, связывающего в некую последовательность уникальные кадры хроники, запечатлевшие великих деятелей русского и советского искусства, Андроников сумел передать своей многомиллионной аудитории ощущение крупности, значительности этих людей, свою и нашу любовь к ним, изначальную, глубокую любовь к художнику как к выразителю чаяний народных.

В «Троекуровых палатах» (своеобразная андрониковская экскурсия по залам Музея музыкальной культуры имени Глинки), в «Воспоминаниях о Большом зале» – фильме об освященном историей зале Ленинградской филармонии и шире – о людях, которые в стенах этого зала приобщались к музыке, Андроников раскрылся особенно ярко как музыкальный просветитель, артист и снова как личность особого масштаба.

Наконец, в большом, продолжающемся и поныне цикле фильмов «Слово Андроникова» Ираклий Луарсабович явился со своими героями, но как их автор, автор открытый, объявленный, всеми нами признанный.

Действие в монологе, произнесенном в кадре, в цикле «Слово Андроникова» достигло высот истинного драматизма. В нем и трагедия коснулась андрониковского искусства своим тяжелым крылом…

Андрониковское кредо – действие в кадре и действенное слово – открыло новую сферу для литературы в телевизионную эпоху существования кинематографа. По пути Андроникова пошел Виктор Шкловский, создав свою двухсерийную ленту «Жили-были» и четырехсерийную – о Льве Толстом. У Андроникова учатся, с большим и меньшим пониманием сути его искусства, многочисленные ведущие, комментаторы, обозреватели. Путь Андроникова пытаются использовать многие писатели, поэты, драматурги, режиссеры, актеры, музейные работники, смело ступающие на подмостки Останкинской концертной студии или других студий, поменьше.

И в кинематограф документальный, и в кинематограф игровой все настойчивее входит Автор как действующее лицо, Автор как собеседник персонажей, Автор как непосредственный участник событий, Автор как самоценная личность, заслуживающая пристального внимания. Вспомним сериал Константина Симонова «Солдатские мемуары», вспомним телевизионные циклы Сергея Смирнова…