Антон Кротков - Карикатура. Непридуманная история

В разгар «холодной войны» советские мастера политической карикатуры обогатили любимый персонаж новой деталью. Капиталистов стали часто изображать с запачканными в крови угнетённых классов и народов стран третьего мира руками.

Особенно часто кровожадным империалистом и покровителем колонизаторских режимов изображался главный враг «всего прогрессивного человечества» – зловредный дядюшка Сэм. Вот уж на кого не жалели красок и фирменных авторских придумок. Для советской пропаганды этот долговязый старик с козлиной бородкой был настоящим козлом отпущения. Впрочем, объектами пропагандистской карикатуры становились не только западные буржуи, но и свои доморощенные – всевозможные барыги, спекулянты, кулаки и, конечно, нэпманы.

«Люди всегда нуждались в демонах и не могли жить без богов», – говорил Юнг [20]. Он раскрыл один из важнейших психологических механизмов формирования «образа врага», получивший название «проекции». Чтобы объяснить свои страхи, неудачи, внутренние конфликты, страдания, отдельные люди или общество в целом возлагают вину за них на конкретных людей или группу лиц. Когда человек видит конкретное лицо виновника своих страданий, то чувство беспомощности сменяется у него активным состоянием агрессии.

Образ врага способен так воздействовать на массы, что любые преступления в отношении мнимых шпионов и вредителей начинают казаться испуганным и обозлённым людям абсолютно оправданными. Вспомним, как в тридцатые годы на заводских и школьных собраниях принимались коллективные обращения к судьям, работавшим на открытых процессах над «врагами народа», безжалостно вешать и расстреливать подсудимых.

Советская власть всегда умела мастерски как создавать культ богов-кумиров, так и проецировать собственные просчёты на «козлов отпущения» в лице внешних и внутренних врагов. А карикатура талантливо воплощала заказанные ей образы в наглядные портреты буржуйских упырей.

Полноценный образ врага обязательно накладывается на традиционные стереотипы. Так, не слишком лояльное отношение Православной церкви к богатству было впоследствии использовано большевистской пропагандой. Вспомним библейское: «Легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное». Коммунистические лозунги, естественно, звучали иначе, но в целом отношение создателей новой религии к думающим лишь о собственной наживе богатеям было примерно таким же, как и у приверженцев традиционного христианства.

Карикатуры на буржуев в советские годы были повсюду, и это тоже было частью дьявольского плана по демонизации образов истинных и мнимых противников режима.

В 1921 году измученному садистскими экспериментами народу большевики внезапно подарили передышку в виде Новой экономической политики (НЭП). Многие современные эксперты уверены, что у советского правительства просто не было другой возможности вывести страну из глубочайшего экономического кризиса.

Правда, Ленин с товарищами из ЦК плохо продумали идеологическую сторону нового курса. Как-никак их режим базировался на тех, кто четыре года вёл кровавую борьбу за окончательное искоренение из общественной жизни частной собственности и свободного предпринимательства. И вдруг власть призывает недобитых торгашей и фабрикантов вылезать из щелей, в которые они попрятались в годы красного террора, и вновь заниматься тем, за что ещё недавно чекисты ставили к стенке.

Не удивительно, что в стане правоверных большевиков начался недовольный ропот против качнувшейся вправо партийной верхушки. С недоброй завистью поглядывали в сторону стремительно богатеющих нэпманов и многие обыватели. Да и как могло быть иначе в стране, где большая часть населения не то что не разбиралась в экономических вопросах, но даже не умела писать и читать. К тому же долгое время искусно разжигавшие классовую ненависть по отношению к кулакам и купчикам большевики не сумели адекватно объяснить (а скорее всего, не посчитали нужным это делать, коварно рассчитывая временно использовать поверивших им коммерсантов для укрепления своей власти) миллионам безработных горожан и живущим впроголодь крестьянам пользу от легализации частной инициативы. А ведь благодаря нэпманам в стране появились сотни тысяч новых рабочих мест. Биржи труда перестали напоминать крепости, осаждённые толпами агрессивно настроенных людей. И тем не менее в массе своей население страны было настроено по отношению к новым буржуям недоброжелательно.

Очень скоро верхушка партийного аппарата, чтобы отмежеваться от ею же порождённых предпринимателей новой волны, начала вероломную компанию по их дискредитации. Официальная пропаганда принялась всячески поносить частника, формируя в общественном сознании образ вороватого эксплуататора-нэпмана. Газеты запестрели криминальными сводками, главными героями которых были владельцы небольших мастерских, лавок, столовых, независимых от колхозов крестьянских хозяйств.

Рядовые судебные процессы даже над участниками преступлений, совершённых явно на бытовой почве, широко освещались прессой, если только в них фигурировали коммерсанты. На одном из подобных судебных слушаний прокурор (обратите внимание: дело было задолго до оглашения приговора и признания подсудимых виновными в инкриминируемых им преступлениях) обратился к судьям и зрителям со следующими словами: «Перед нами на скамье подсудимых не просто преступники, а мелкие хищники – владельцы кафе, чайных, сапожных мастерских, гастрономических и иных магазинов, частных зубных кабинетов, словом, те «предприниматели», которые, не принося никакой пользы трудящимся, обслуживая жирных, себе подобных господ, по-своему поняли новую экономическую политику…»

Показательно, что в тех же газетных публикациях, а также в многочисленных фильмах и книгах, вышедших в разгар НЭПа создавался образ благородных уголовников, этаких Робин Гудов, грабящих и убивающих новых буржуев. Нэпманы как бы ставились властью вне закона, а бандитский призыв «Грабь награбленное!» становился чуть ли не официально признанным лозунгом.

Впрочем, до свертывания НЭПа и времени, когда за дело возьмутся заплечных дел мастера из НКВД, роль палачей нэпманов выполняла сатира. Например, в одной украинской газете в 1926 году была размещена серия карикатурных картинок, или, проще говоря, комикс. На первой картинке решительно настроенные рабочие тащили куда-то упирающегося нэпмана. При этом пролетарии весело кричали: «Хватай его! Тащи!!! Поставим буржуя к стенке!!!» На следующем рисунке бедняга-частнособственник оказывался у этой самой стенки. Правда, в финальной сценке неожиданно выяснялось, что это была пролетарская шутка, так как нэпмана ставили к посвящённой ему сатирической стенгазете. Правда, наиболее проницательные в этой карикатуре могли разглядеть в чёрном большевистском юморе недвусмысленный намёк на будущие кровавые зачистки.