Елена Агратина - Венецианская художница Розальба Каррьера: жизнь и творчество

Венеция на всю Европу славилась в XVIII веке своими празднествами, регатами, публичными концертами и, главное, карнавалами – точнее, сплошным карнавалом, который прерывался лишь на время церковных постов. Карнавал позволял перенести на улицу атмосферу театрального представления. Под карнавальным плащом и маской на площади мог скрываться местный аристократ, иностранный монарх, знаменитый поэт или художник, искатель приключений и любой неудачник. От будничной жизни был один шаг до празднества, красочного зрелища, фантазии, неожиданного превращения» 35 35 Кантор 1977. С. 158-159. .

Расположение венецианцев к любому искусству было невероятно велико. Даже простые люди, никогда нигде не учившиеся, жили музыкой и поэзией и зачастую были прекрасно знакомы с величайшими произведениями литературы. Вот, что писал об этом побывавший в городе на лагуне Ж.-Ж. Руссо: «…не будем забывать, что в большинстве своем гондольеры знают “Освобожденный Иерусалим” наизусть почти целиком, а иные и целиком, и что они проводят летние вечера перекликаясь из лодки в лодку, ибо несомненно поэма Тассо – отличная баркарола. Прежде лишь Гомер удостаивался подобного исполнения, и с тех пор ни одну эпическую поэму таким образом не использовали» 36 36 Цит. по: Барбье 2009. С. 13. .

Такая свободная, артистичная, пропитанная творчеством атмосфера должна была помогать молодой художнице. Было бы справедливо сказать, что Венеция сама создавала своих гениев. Тесное соседство всех искусств: музыки, поэзии, живописи, театра, – их вовлеченность в повседневную жизнь воспитывали чувство прекрасного, заставляли искать самовыражения в самых различных формах и стремиться к открытию и усовершенствованию все новых талантов.

Тяга Розальбы к искусству и желание достичь большего были поистине велики. Сенсье, ссылаясь на Вианелли, красноречиво описывает последний этап ученичества Розальбы: получив звание академика, тридцатилетняя художница сочла, что до сих пор ее манера не была достаточно самостоятельной. Она уехала в деревню и поселилась у Габриэля Габриэлли – давнего друга семьи. Желая держаться вдали от любых влияний, она стала изображать все, что видела вокруг себя. Первый созданный ею там портрет изображал служанку, а затем она написала всех членов семьи Габриэлли 37 37 Sensier 1865. P. 398. . Эта попытка отстоять свою художественную независимость симптоматична и замечательно характеризует личность венецианской пастелистки.

Пришло время обратиться к конкретным примерам, чтобы более обосновано судить о стиле Розальбы Каррьера. Миниатюра 1705 года, за которую художница получила звание академика, хранится в Риме в Академии Св. Луки (повторения – Королевское собрание, Лондон; Национальная галерея, Монако). Розальба писала миниатюры темперой на слоновой кости, что весьма знаменательно. По некоторым источникам, Розальба считается изобретательницей живописи на слоновой кости. Однако, как пишет Б. Сани, «нужно все-таки иметь в виду, что в XVII столетии основы, на которых писались миниатюры, были самыми разными, включая слоновую кость, и что многие современники Розальбы, например Бернард Ленс-младший, использовали также слоновую кость. Однако возможно усматривать решительный переворот, который приписывается Розальбе, в том, что касается, скорее, окончательного формирования стилистики миниатюры и полноценного использования свойств кости как материала. Оставленная в некоторых местах незакрашенной, кость производила эффект светового блика, а положенные рядом мазки краски создавали впечатление необыкновенной легкости» 38 38 Sani 2007. P. 15. . Как бы то ни было, именно в этой технике – темпера на слоновой кости – исполнена «Девушка с голубем». Художница выбрала для нее очень нежные и легкие краски: голубую, зеленую, розовую. Удачно обыгран эффект белого на белом: голубок прильнул к белому платочку на груди девушки. Цветовая гамма, овальный формат и маленький размер произведения дают повод воспринять работу в контексте зарождающейся рокайльной традиции. Розальба, вместо того, чтобы работать традиционным для миниатюры мелким и сухим мазком, переносит в нее характерную венецианскую широкую манеру, работая небрежными и быстрыми ударами кисти 39 39 Ibid. . Артистичные и неаккуратные мазки придают изображению легкость и воздушность.

В период жизни в Венеции Розальба выполнила чрезвычайно много миниатюр. Одни могут быть датированы точно, другие – только приблизительно. Вот некоторые из них: «Автопортрет» (ок. 1698, частное собрание, Лондон), «Венера и Купидон» (Картинная галерея, Дрезден, повторение – частное собрание, Лондон), «Дама с птичкой» (Картинная галерея, Дрезден), «Дама с зеркалом» (частное собрание, Лондон), «Дама, обрезающая волосы» (Эрмитаж, Санкт-Петербург), «Флейтистка» (Эрмитаж, Санкт-Петербург), «Садовница» (Национальный музей, Монако), «Крестьянка» (частное собрание, Флоренция). Сюжеты этих работ постоянно повторяются: известно не менее пяти «Венер с Амурами», пять «Крестьянок» или «Садовниц», две «Дамы за клавесином», а также множество изображений молодых людей и девушек, в том числе с собачками и попугаями. Нужно заметить, что все эти работы характеризуются повышенным вниманием к аксессуарам и фактуре материалов. Здесь встречаются как идеализированные образы, так и несомненные портреты. Количество миниатюр свидетельствует о том, что они пользовались большим спросом у заказчиков.

Среди ранних пастельных работ художницы выделяется портрет Антонио-Марии Дзанетти (Национальный музей, Стокгольм) – давнего и очень близкого друга семьи, с которым Розальба будет поддерживать отношения всю жизнь. Атрибуция данного произведения стала возможной благодаря тому, что на обратной стороне листа была сделана надпись рукой Карла-Густава Тессина, которому пастель принадлежала некоторое время. Вот что читаем: «Портрет Антонио / Мария Дзанетти ди С[ан] / Джироламо / известного знатока, проживающего / в настоящее время в Венеции / и имеющего 83 года от роду / Этот портрет написан с него / в юности рукой / известной Розальбы […] и был / отправлен им в подарок / графу Тессину / который получил его / точно […] / 1 Августа 1765» 40 40 Ibid. P. 59. . Надо думать, что пастель выполнена в первые годы XVIII столетия, поскольку модель не выглядит старше 20 лет. Манера художницы на этом этапе отличается подкупающей искренностью и совершенным отсутствием нарочитого артистизма, которым, как считается, она несколько увлекалась в юности. На листе изображен молодой человек в светлом аллонжевом парике, шейном платке и модном тогда шлафроке. Оплечный срез заметно сокращает дистанцию между изображенным и зрителем, лицо модели максимально приближено к иллюзорной плоскости, отделяющей живописный мир от реального. Ощущение близкого контакта усиливается благодаря приятному, дружелюбному выражению молодого, почти детского лица, которому, однако, еще не хватает определенности. Штрих пастельного карандаша очень мягкий, с растушевками, может быть назван живописным; кое-где он дополняется рисуночным, более тонким и четким. В целом портрет оставляет впечатление обаятельного в своей незрелости произведения.