Майк Робертс - Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством

В 1959 году еще одним возмутителем спокойствия с гитарой наперевес был шестнадцатилетний Кит Ричардс. Всё, что он мог представить миру, – это некоторая степень артистизма. В своей автобиографии «Жизнь» (2010) он утверждает, что «среда, в которой я рос, была слишком тесной для меня. <���…> Я знал, что мне необходимо вырваться наружу». Он вырос в районе муниципального жилья для рабочих в Дартфорде, в Кенте, а социальное положение своей семьи описывал следующим образом: «Английские работяги, которые из шкуры вон лезли, чтобы сойти за средний класс». Тем самым он, как и Лен-нон, выставляет себя в роли рок-н-ролльного бунтаря, презирающего послушание, авторитет и респектабельность: «Что угодно, лишь бы позлить их». Из технического колледжа Ричардса быстро отчислили за прогулы и отправили в Сидкапский колледж искусств, где, по его мнению, «искусств было меньше, чем музыки».

«Там царило чувство свободы, – продолжал Ричардс. – Всё было дозволено – и служило подпиткой для невероятного взрыва музыки, музыки как стиля». Это была свобода, которую давала либеральная среда, где он мог придумать себе новый образ пригородного битника и превратиться наконец в крутую личность без боязни стать посмешищем для пацанов с рабочих окраин. В Сидкапе Ричардс был Рикки.

Тем временем самым крутым – крутым до мозга костей – модником в квартале был, наверное, Стюарт Сатклифф. Он уже учился на втором курсе Ливерпульского колледжа искусств, когда симпатизировавший ему куратор Артур Баллард познакомил его с Джоном Ленно-ном. В отличие от Леннона, Сатклифф в глазах своих преподавателей и однокурсников был действительно стоящим, подающим большие надежды художником. «Он обладал потрясающей энергией, накалом, – говорил позднее Баллард, – весь энтузиазм он выплескивал в работы, на огромные полотна».

Подобно Леннону, Сатклифф был безнадежным романтиком, только с гораздо более изощренными представлениями о личном стиле. Они немедленно стали друзьями и взаимными наставниками – в лучших романтических традициях – в живописи и музыке. Именно благодаря Стюарту Джон сдал-таки экзамены по изо. И именно благодаря Леннону, который предложил другу вакантную позицию басиста в своей группе, Сатклифф приобрел роскошную новенькую бас-гитару Höfner President.

Деньги на гитару он взял из шестидесяти пяти фунтов, которые выручил в том же году за продажу картины на престижной выставке Премии Джона Мурса в области живописи, – а это означает, что Сатклифф был не дилетантом, а действительно стоящим художником. По словам их приятеля, ливерпульского битника Билла Харри, группой Леннона Сатклифф интересовался лишь постольку-поскольку. «Стюарта больше привлекала не музыка, а связанный с ней образ, он обожал романтику».

В начале 1960-х годов The Quarrymen поменяли название на The Silver Beetles и играли на танцах в арт-колледже: Сатклифф и Билл Харри уговорили студсовет купить усилитель. Когда участники группы решили придумать шуточные рок-н-ролльные псевдонимы: «Карл» Харрисон, Пол «Рамон» и Джонни «Силвер», – Сатклифф выбрал имя «Стю де Сталь» в честь русского первопроходца в абстрактном искусстве Никола де Сталя. В этом явно эстетском (и, как сказали бы некоторые, претенциозном) поступке было больше от постпанка, чем от пре-попа. «Без Стю Сатклиффа Джон не отличил бы дадаизм от осла», – заключил позже Артур Баллард.

«Ты находишься среди разных художников, путь даже они не совсем настоящие художники, – говорил Кит Ричардс об окружении в Сидкапе. – Одни не от мира сего, другие косят под них, но все они интересные ребята и, слава богу, совсем не похожи на людей того сорта, к общению с которыми я привык». Ричардс разделял увлечение ритм-н-блюзом с приятелем-студентом гитаристом Диком Тейлором (в будущем основателем группы The Pretty Things); интерес к этой музыке они подогревали во время спонтанных джем-сейшенов у проигрывателя в общей комнате отдыха. «Никому не было дела, ходишь ты на занятия или нет, – отмечал Ричардс, – так что наше музыкальное братство использовало комнату отдыха как место встреч».

Место на проигрывателе почти всегда занимали пластинки, записанные темнокожими авторами-исполнителями или гитаристами. Городские блюзмены подхватили (и распространили с помощью электроусилителей) манеру сельских акустических исполнителей, таких как Роберт Джонсон и Сон Хаус, – героев-одиночек, аутсайдеров с проблесками непостижимой гениальности, ставящей их в один ряд с Ван Гогом, Руссо, Гогеном или Поллоком. Важной вехой в популяризации этого музыкального жанра стала появившаяся в 1952 году на радио BBC передача под названием «Негритянское искусство», которую вел американский фольклорист и музыкальный этнограф Алан Ломакс. Учитывая, что это были малоизвестные и редкие записи, возникли идеальные условия для появления субкультур-ного рынка коллекционных пластинок, где покупателями будут белые подростки, уверенные, что принадлежат к эксклюзивному сообществу знатоков, распознавших «примитивные», а значит, подлинные музыкальные артефакты.

Это еще одно проявление почти антропологического, этнографического подхода к кураторству – в первую очередь американской поп-культуры, – корни которого главным образом в романтической идеологии изящных искусств, царившей в британских арт-колледжах.

В конце 1960 года The Silver Beetles наконец стали The Beatles и собирались дать серию выступлений в квартале красных фонарей в Гамбурге. В это время мировоззрение Сатклиффа и артистический образ, который он транслировал в Ливерпуле и который начал перенимать Леннон, обрели новую силу и отточенность. Спустя несколько недель концертов в сомнительном клубе Kaiserkeller группу случайно увидел Клаус Форман, недавно получивший диплом графического дизайнера. Его так впечатлила харизма музыкантов, что на следующий же день он вернулся с приятелями из Гамбургской академии искусств.

Клаус, его девушка Астрид Кирхгерр, фотограф, и еще один фотограф, Юрген Фолльмер, принадлежали к группе европейских битников, которых Леннон прозвал «экзи» – сокращение от «экзистенциалисты». Впрочем, это говорило скорее о желании соответствовать определенному стилю и образу жизни, нежели о принадлежности к философской школе. Вместо мотоциклетных косух они носили модернистские кожаные куртки прямого покроя всех оттенков черного, немного замши и вельвета, а в довершение – щегольские прически: стрижки «под мальчика» у девушек и удлиненные, свободно спадающие на лоб челки у парней.

У Стюарта вскоре закрутился роман с Астрид, и The Beatles стали для этого маленького богемного кружка коллективным источником вдохновения. Астрид и Юрген пленку за пленкой снимали меланхоличные черно-белые фотографии музыкантов, тем самым создавая, по словам Филиппа Нормана, «не только откровенный портрет этой поп-группы, но и образец для всех остальных». За этим вскоре последовали знаменитые прически «а-ля Битлз» – ими музыканты также были обязаны Астрид и Юргену, – а спустя несколько лет – революционная обложка к альбому «Revolver» (1966), нарисованная Клаусом.