Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих художников

Поначалу Гала отнеслась к Дали свысока (заметив, что он похож на профессионального исполнителя аргентинского танго), но потом она увидела его картины — и повела себя, как ракета с лазерным наведением, сфокусировавшись на молодом художнике. Гала одной из первых оценила масштаб таланта Дали и прикинула, какие горы материальной прибыли этот талант способен принести. Дали был настолько поражен вниманием этой парижской дамы, что разгуливал по деревне с цветком герани за ухом, изобретал какие-то чудовищные духи на основе навоза и почему-то упорно брил подмышки, пока не расцарапал их до крови. Их сексуальные предпочтения, казалось, решительно не совпадали; близкие друзья знали Гала как нимфоманку, а Дали терпеть не мог, когда к нему прикасались, и, возможно, имел гомосексуальные наклонности. Тем не менее эти двое прекрасно уживались: Дали нравилось наблюдать, а Гала обожала, когда за ней наблюдают. Элюар отнесся к ее измене с изумительным великодушием; впрочем, удар смягчило то обстоятельство, что она по-прежнему любила заниматься с ним сексом. В 1932 году, когда Элюар собрался снова жениться, Гала с ним развелась и через два года вступила в законный брак с Дали; молодожены ограничились лишь гражданской церемонией.

Гала сразу же направила всю свою энергию на продвижение Дали. Она стала экспертом в приобретении продуктов со скидкой, поскольку в первые годы они жили в невероятной бедности: Дали редко удавалось продать картину, а иных доходов, если не считать нерегулярных вспомоществований от Элюара, у них не было. На лето они уезжали в Испанию и жили в деревенской хижине, но не в Кадакесе, а на противоположном берегу бухты, в Порт-Льигате. Там Дали создал некоторые из своих наиболее значительных произведений, в том числе «Постоянство памяти». Эта странная, зловещая картина вышла целиком из подсознания художника. На темном фоне лежит кусок плоти — возможно, это человеческое лицо, — рядом стол (или колода), из которого прорастает сухое дерево. Над лицом, столом и деревом висят карманные часы, размякшие до того, что превратились в желе. Идея таких часов пришла в голову художнику, когда он увидел круг камамбера, размякающего на солнце. Закончив работу, Дали спросил Гала, запомнит ли она этот образ, и она ответила, что такого никто не сможет забыть. И тогда Дали придумал название для картины: ему хотелось, чтобы его творение заняло в памяти зрителя постоянное место.

На выставке 1931 года «Постоянство памяти» произвело фурор. Дали и Гала были нарасхват, их приглашали в самые изысканные и богатые дома, а светские дамы перенимали у художника его причудливую манеру изъясняться (гранд-дама могла высказаться о концерте Стравинского следующим образом: «Это прекрасно! От этого не отлепиться! Полное безобразие!»). Но не все приветствовали восхождение Дали к славе. У его коллег складывалось впечатление, что Дали действует, как угонщик, заставляя сюрреализм двигаться в ложном направлении. Потом Дали пустился в диковатые рассуждения, и не о ком-нибудь, а об Адольфе Гитлере, заявив, что нет ничего более сюрреального, чем этот диктатор. (Гитлер не вернул комплимент, он полагал, что сюрреалистов следует либо стерилизовать, либо уничтожить физически.)

Сюрреалисты-коммунисты потребовали, чтобы Дали отказался от своих слов, но он воспротивился: если сюрреализм создан для того, чтобы исследовать сновидения и различные табу вне рамок всякой цензуры, то Дали имеет полное право видеть во сне Гитлера.

Если Дали и снился Гитлер, то жить под его правлением художнику определенно не хотелось. Когда в начале Второй мировой войны немецкие войска бодрым маршем приближались к Парижу, Дали постарался убежать от них как можно дальше. В августе 1940 года он, Гала и невероятное количество багажа отплыли из Лиссабона в Нью-Йорк.

Супруги делили свое время между Нью-Йорком и калифорнийским Пеббл-Бич, а американские журналы, затаив дыхание, следили за каждым их шагом. Голливудские знаменитости и нью-йоркские социалисты носили Дали на руках, и тем не менее он начал менять свой стиль. Он написал реалистический и даже красивый портрет Гала, на котором не было ни тающих часов, ни свиных отбивных, ни летающего слона. Он занялся религиозными сюжетами — распятие, Мадонна (для которой — надо же! — позировала Гала), Тайная вечеря. Друзья не знали, что и думать. Дали подался в религию? Он это серьезно? Дали на коленях с молитвой на устах? Это нелепо.

Гала находила нелепым совсем иное: зачем Дали уходить в сторону от золотой жилы? Давно минули те времена, когда она рыскала по парижским рынкам в поисках самого дешевого хлеба; теперь она ужинала только в самых роскошных ресторанах и одевалась у Шанель. И ей всегда удавалось убедить мужа взяться за любой, пусть и странный, заказ, лишь бы он хорошо оплачивался. Дали поработал художником на съемках фильма Альфреда Хичкока «Завороженный», сделав эскизы для сцен-сновидений (хотя позже эти сцены пересняли), и сотрудничал с Уолтом Диснеем, нарисовав короткий мультфильм (хотя Дисней так и не выпустил его в прокат). Дали занимался дизайном драгоценностей (тающие часы), приборов («телефон-омар») и мебели (диван в форме губ Мэй Уэст). Его слава достигла заоблачных высей. Что бы он ни вытворял — приезжал на лекцию в белом «Роллс-Ройсе», груженном цветной капустой; входил в клетку с носорогом с картиной, на которой был изображен носорог, — репортеры писали обо всем, а публика жадно глотала их сообщения.

Если в 1930-х самыми горячими поклонниками Дали были представители парижского бомонда, то в 1960-е его полюбили хиппи; набив карманы марихуаной и ЛСД, они косяком потянулись в Порт-Льигат. Дали именовал свое окружение «двором чудес», привечая толпы гостей, которые один из биографов описал так: «Сборище карликов-гермафродитов, косоглазых моделей, близнецов, нимфеток и трансвеститов — когда уходили одни, им на смену являлись другие».

А потом секс вырвался из-под контроля. Гала, которой перевалило за семьдесят, свободный доступ к такому множеству свежих молодых людей чрезвычайно бодрил, и Дали устраивал «эротические мессы» — оргии, где для каждой разновидности соития выделялась отдельная комната. Весь этот декаданс стоил огромных денег, и Гала (ей, кстати, ничего не стоило запереть Дали в мастерской, когда надвигался срок сдачи заказа) изобрела необычайно остроумный способ извлекать прибыль. Она заставила мужа поставить свою подпись на сотнях пустых листов бумаги, позже на них «ограниченным тиражом» печатали литографии.

Старость в конце концов все же настигла Гала и Дали. Ее лицо покрылось жуткими язвами вокруг швов, оставленных многочисленными подтяжками. Она умерла в июне 1982 года от сердечной недостаточности. Следующие шесть лет Дали безутешно горевал по жене. Он отказывался есть, то и дело принимался рыдать и не вставал с постели: лежал один в темноте. У его кровати установили звонок для вызова медсестры, дежурившей круглосуточно, и по ночам он звонил непрестанно. Недовольные сиделки заменили звонок лампой, и однажды ночью Дали нажимал на кнопку так часто, что произошло короткое замыкание и его постель загорелась. Люди, вбежав в комнату, застали его ползающим в дыму и пламени, у него было обожжено 20 процентов поверхности тела. Все думали, что ожоги убьют Дали, но он выжил и к 1986 году окреп настолько, что даже дал интервью журналу «Вэнити фэйр». Это было его последним выступлением, хотя он прожил еще три года и умер 23 января 1989 года.