Елена Куличкова - «Бархатное подполье». Декаденты современной России

Атмосфера вечера тихо, но настойчиво подсказывала мне закинуть в себя 100–200 граммов чего-нибудь допингообразного. Но, помня свое частичное беспамятство на прошлом шоу «Бархатного подполья», я мужественно решил держаться до последнего.

И вот действие началось. Первыми выступали Vert_In_Sky – прелестное исполнение декадентского репертуара 1920–1930-х годов. Причем, должен заметить, их фронтмен обладает лучшими чертами обаяния незабвенного Андрея Миронова.

Затем действие продолжалось в других залах, а я все-таки дорвался до допинга, на что ушла почти половина моего финансового запаса, взятого из щедрых рук моей благоверной супруги.

Наконец, дошла очередь до меня. Помня внушительный урок, данный мне Владимиром Преображенским на репетиции, я старательно расставил акценты и попытался увлечь публику экспрессией.

Отличительная черта подобных салонов – это полное погружение зрителя и эффект присутствия в каждом выступлении. Тебя просто обволакивает само действо. Ты становишься сверхзрителем, не наблюдающим за происходящим из отстраненного партера, а погрузившимся внутрь этого реального сна. При этом у исполнителя не остается ни единого шанса завуалировать фальшь. Это просто физически нереально, как, например, возможно в театре. О кино даже и не говорю. Зрителя как такового нет. Каждый пришедший может с полным апломбом заявить, что он – участник «Бархатного подполья». Ибо без гостей, создавших атмосферу изысканно одетых и утонченных дам и кавалеров, ни одно выступление просто не могло бы существовать, как без воды золотая рыбка в аквариуме.

Воспользовавшись тем, что я – один из выступавших, я занял место у столика, находящегося в непосредственной близости от сцены. Там вершила действо очаровательная, просто-таки очаровательнейшая Дарья Ловать. Причем на прошлом «Подполье» я не успел впечатлиться ее голосом, но этим вечером она была явно в ударе. Ее порой сдержанная, а порой бьющая через край экспрессия ломала мое представление об исполнителях репертуара 1920–1930-х годов. Она была явной представительницей того далекого пантеона, случайно залетевшей на свет нашего огонька из салонов начала XX века.

Пока я пытался занять своей косноязычной и унылой беседой двух очаровательных дам, любезно присевших за мой столик (одна из которых была вдохновительнейше декольтирована, а другая представляла собой прелестную, аутентичную даму, зашедшую к нам из какого-нибудь переулка доброго старого Лондона времен Джека-потрошителя), пришло время выступления хедлайнера этого вечера – группы «Бостонское чаепитие».

Изначально я поклонник тяжелых стилей. Вырос на Napalm Death и Fantomas. Но хорошую музыку отличаю всегда вне зависимости от тяжести гитар. «Бостонское чаепитие» – прекрасная музыка. А исполненная непосредственно перед моими глазами (причем гриф басиста порой был готов ощутимо пригладить мою неосторожно вращающуюся макушку), эта музыка проникала и вибрировала где-то в фибрах моей души.

Но это было еще не все! О боже, это было еще не все… Моя прелестная обворожительная куколка! В разгар выступления «Бостонского чаепития» краем глаза я увидел ее хрупкую фигурку, на которую тут же ощерились камеры многочисленных репортеров…

Моя куколка поменяла костюм! Ее беззащитные грудки ослепительно мерцали во вспышках фотокамер! Я, старый мультисексер со стажем, сердце которого испещрено грубыми, зарубцевавшимися ранами, был на грани синдрома Стендаля.

Она танцевала под музыку «Бостонского чаепития»… Нет слов, чтобы описать впечатление от этого танцевально-музыкального коктейля, бьющего прямо в мозг, душу и куда-то еще… И тут несколько пар присоединились к ее танцу. Однако она оставалась без партнера. Танцующие кружились вокруг нее. Безумная мысль ударила мне в голову – подойти и пригласить на танец, ведь это было бы одно из моих драгоценнейших воспоминаний за всю мою никчемную жизнь! Но злой дух застенчивости приклеил меня к креслу, и я только издали, словно преступник, созерцал, впитывал ее извивающийся образ, парящий в прозрачном течении глубокого, изысканного, утонченного музыкального психодела.

Ах, куколка, моя куколка, когда еще увижу твои сияющие глазки… Твой престарелый наследник Тутти скучает по тебе.

Появившись на «Бархатном подполье» один раз, не думайте, что сможете забыть о нем как о посещении театра или концерта. Посетивший «Бархатное подполье» обрастает знакомствами и творческими идеями, как майская роща, изголодавшаяся по весне.

«Я буду читать Ваши стихи» – сообщение, пришедшее ко мне от незнакомки спустя пару недель после моего выступления.

Я тогда еще не знал, что это обворожительная Лали. Лали, актриса до кончиков ее ярко-алых ногтей! Звезда, уже всколыхнувшая сердца впечатлительных джентльменов, завсегдатаев богемных салонов Москвы, но тем не менее еще восходящая на своих остро отточенных каблучках к зениту светского блеска.

Девушка с грацией ребенка и взглядом роковой женщины. Грязные сцены моих стихов в ярко накрашенном рту звучали особенно пронзительно.

Как эта безумно красивая девушка нашла что-то привлекательное в этих развратных литературных опусах и освятила их своей декламацией, наполнив сексуальной энергией и взглядами вожделенно застывших слушателей!

Лали… А кто я? Пыль, в которую превращается мотылек, избравший своей целью солнце. Но мне повезло. Слабое мерцание моего сомнительного таланта попало в поле зрения этого потустороннего существа и, как ни странно, заинтересовало его своей беспомощной причудливостью.

«Привет! Я буду читать твои стихи на следующем «Бархатном подполье» – ярко-алый, раскрытый в пикантном апогее рот, сообщающий о состоявшемся оргазме главной героини поэмы… Изящная рука в красной перчатке, ласкающая блестящий хромированный стержень микрофонной стойки… Глаза, холодно сканирующие из-под прикрытых век застывших от вожделения зрителей, доведенных до пикантного апогея… Это все Лали. Муза Генри Миллера. Она пила виски вместе с Чарльзом Буковски. Снимала наркотическую ломку Берроузу. Она давала свои автографы Андрею Миронову. У нее брала уроки макияжа Мерлин Монро. Она вне времени и обстоятельств.

Незабвенный Арамис Игорь Старыгин лечился у ее мамы на Большой Пироговке, а светские львицы будущего приходят к ней за благословением.

За месяц до очередной вечеринки «Бархатного подполья» по пути от мет ро до работы и от работы домой я бормотал наизусть свои тексты, так как упрямо задался целью читать без бумажки. Жесты, жесты! Руками с бумажкой, в которую неизменно нужно пялиться в поисках следующего слова, особо не пожестикулируешь. Жесты – это половина успеха декламатора. Недаром бесноватый Адольф уделял им столько внимания…