Татьяна Каптерева - Прогулки по Мадриду

На графических и живописных изображениях Мадрида XVII века можно увидеть сравнительно мало крупных светских зданий. Исследователи обычно отмечают монастырский облик города. Богатство католической церкви и обилие монашеских орденов далеко опережают в это время возможности светского строительства. Дворцы и зажиточные дома из дешевых материалов, т.е. с преобладанием кирпича, дерева и стукко, небольшие и скромные, с парадным входным порталом и скульптурными изображениями феодальных гербов теряются в море монастырских и церковных сооружений. Многие постройки, особенно на окраинах, напоминают сельские усадьбы. Подчас непритязательный внешний вид здания резко контрастирует с его внутренней роскошью.

Речь идет не только об изысканности бытового уклада, которую кастильцы, к ней ранее не склонные, могли заимствовать из мавританского окружения. Начиная с XVI столетия мадридские дома и дворцы, не говоря уже о монастырях и церквах, становятся вместилищами, своего рода кладовыми художественных сокровищ: ковров, гобеленов, декоративной скульптуры и картин, изделий из золота и серебра, дорогой посуды, люстр, керамики, фарфора, разнообразной мебели из драгоценных заморских пород дерева, украшенной слоновой костью, инкрустацией, накладками из металла, эмали, перламутра.

Великолепный образец такого художественного собрания – монастырь Дескальсас Реалес (Королевских босоножек) на площади того же наименования. Это монастырское сооружение XVI столетия в буквальном смысле слова возникло на светском основании, на месте дворца Карла V, который император Священной Римской империи подарил своей младшей дочери Изабелле Австрийской, сестре Филиппа II и королеве Португалии. Дворец, где Изабелла родилась и провела детские годы, был преобразован в монастырь, основанный ею в 1559 году.

От дворцового здания сохранился обрамленный гранитом вход, вестибюль, общий план парадной лестницы, внутренний двор с гранитными колоннами. Монастырская церковь с надгробием Изабеллы была сооружена первым строителем Эскориала Хуаном де Толедо. Даже на фоне старых Мадридских построек, по-провинциальному замкнутых и почти безлюдных маленьких площадей монастырь Дескальсас Реалес поражает своей архаичностью. Его фасад развертывается словно в одной вытянутой плоскости, кладка из грубого камня на растворе с вертикальными вставками из розово-красных кирпичных полос заимствована из архитектуры Толедо, но выглядит здесь по-сельски сурово и неприхотливо. Ничто не предвещает при взгляде на это здание, что оно заключает в себе одно из богатейших мадридских собраний произведений искусства. Впечатление неожиданной роскоши создает знаменитая парадная лестница, украшенная в XVII веке фресками, лепниной, росписями потолка, имитирующими архитектурные формы и открытые пространства. Все эти приемы, рассчитанные на высокий и просторный храмовый или дворцовый интерьер, в небольшом и довольно тесном, словно домашнем помещении не лишены наивной провинциальности. Особенно известна роспись, которая приписывается мадридскому живописцу второй половины XVII века Клаудио Коэльо. Она изображает Филиппа IV и его семью. Убранство монастырской лестницы проводилось под руководством итальянского художника Ф. Метелли. Однако испанские мастера, осваивая во многом чуждую им область творчества, внесли в давно и блестяще отработанные приемы европейской декоративной живописи непосредственность своих патриархальных вкусов. Покой этой тихой, обращенной в прошлое площади, увы, сегодня нарушен возведенным прямо напротив монастыря типовым, из стекла и бетона, зданием одного из отделений Мадридского банка и строительством в центре площади подземного гаража.

Монастырь Дескальсас Реалес. Фасад. Фрагмент

Монастырь Дескальсас Реалес. Фрагмент интерьера. ХУШ-ХУШ1 вв.

В XVII веке Мадрид приобрел те черты многоликости, которые станут отличать его вплоть до наших дней. С одной стороны, облик города, в ту пору сдержанный, небогатый и словно незавершенный, одновременно производил впечатление строгой официальности. В городе нельзя было отыскать знаменитые здания, как в других столицах Европы. Явление это закономерно для архитектуры Испании, не достигшей в XVII столетии столь высокого расцвета, которым отмечено испанское изобразительное искусство. Вместе с тем то, что позволяло называть Мадрид «большой деревней в Ла Манче», придавало ему особую патриархальную привлекательность.

На одной из гравюр XVII века запечатлен вид испанской столицы с правого берега Мансанареса. Похожий на крепость Алькасар громоздится на высоком левом берегу, склоны которого облепляют дома и домишки. Берег спускается к воде садами и прозаическими огородами. Мансанарес, неоднократно осмеиваемый в испанской литературе XVII века («подмастерье реки», «рекой назван для смеха», «речушка»), словно застыл в тишине и неподвижности. Его неторопливое русло с песчаными отмелями и узким деревянным мостом оживляют лишь редкие лодки рыбаков.

Мадридцы, жизнь которых проходила в тесном сельском окружении, неустанно обращались к миру природы. Горожане охотно покидали душные жилища и устремлялись за город, в примыкавшие к нему лесные массивы, например, в расположенный за Мансанаресом Каса дель Кампо и уже со времен Филиппа II частично превращенный в загородный аристократический парк для гуляний. По праздникам на лоне природы устраивались веселые пикники, на которые выезжали семьями, с детьми, дружескими компаниями. Утвердилась прочная традиция вечерних аристократических прогулок в центре города. Особую популярность приобрело Пасео дель Прадо. Пасео означало место для гуляний, а название Прадо свидетельствовало о том, что в недавнем прошлом здесь находился луг. Так появился бульвар, обсаженный аллеями тополей, с фонтанами и цветниками, где по вечерам играла музыка. На бульвар выходили окна и балконы строящихся дворцов и общественных зданий. Жителей бедных кварталов и предместий привлекали по праздникам многолюдные рынки, размещавшиеся на старых площадях, среди которых в так называемых нижних кварталах славилась площадь Себада.

Мадрид, расположенный далеко от моря, у несудоходной реки, тем не менее стал активным торговым городом, куда везли товары из всех испанских областей и других стран. В XVII веке в столице жило много иностранцев, что позволяло, хотя и сильно преувеличивая, называть Мадрид из-за смешения языков «новым Вавилоном». Мадридцы зарекомендовали себя радушными и гостеприимными хозяевами. Повсюду, и особенно у городских ворот, находилось множество гостиниц и постоялых дворов, харчевен и трактиров.