Владимир Никитин - Рассказы о фотографах и фотографиях

Из Селенгинска Самуил Мартынович вынужден был переехать в Троицкосавск, где поступил на службу в фотографию Н. А. Чарушина. Знакомство с Потаниным сыграло решающую роль в судьбе молодого ссыльного. По его совету он принимает участие в знаменитой орхонской экспедиции, которую возглавлял крупный ученый В. В. Радлов. В составе этой экспедиции он попадает в Петербург, будучи амнистированным по ходатайству Г. Н. Потанина. За годы, проведенные в ссылке, Дудиным собран материал по монголо-бурятскому орнаменту, подготовлен альбом рисунков монгольских древностей, который вошел в «Труды орхонской экспедиции».

Приехав в Петербург, недавний ссыльный поступает в Академию художеств, параллельно с занятиями в которой принимает активное участие в этнографических экспедициях Академии наук. В начале 90-х годов прошлого века он совместно с молодым В. В. Бартольдом, впоследствии академиком, совершает поездку в Туркестан, который буквально пленил молодого художника. Во время этой экспедиции Дудин делает свои первые снимки, вошедшие потом во многие научные издания. Несмотря на то что Бартольд считался руководителем экспедиции, основной материал был собран Дудиным. Впоследствии академик Бартольд будет вспоминать: «В общем, как видно из сказанного в моем печатном отчете об экспедиции, Самуил Мартынович был подготовлен для выполнения этой задачи лучше меня. При составлении отчета я не только воспользовался его фотографиями, зарисовками, чертежами, но воспроизвел из его записей, предоставленных им в мое полное распоряжение, описание многих памятников, даже таких, которые были осмотрены обоими».

Во время этой поездки ученым пришлось многое увидеть. Прямого железнодорожного сообщения с Туркестаном еще не было, и они ехали через Москву до Нижнего Новгорода, потом пароходом по Волге до Астрахани, затем по Каспийскому морю до Узун-Ада, поездом до Самарканда, а далее на лошадях.

В Москве путешественники стали невольными зрителями торжеств, посвященных десятилетию коронации Александра III. Бартольд писал: «Мы были свидетелями восторженных манифестаций, под впечатлением которых я сказал Дудину: “Можно подумать, что находишься в толпе сумасшедших”. Он ответил: “Так оно и есть: сумасшедшие или мы, или они. В нашей нормальности сомнения быть не может, следовательно…”».

Зимой Дудин возвращался к занятиям в академии, участвовал в выставках, читал, занимался обработкой полевого материала.

В 1897 году он получил звание художника за картину «В храме Таниты». Высокого мнения об успехах Дудина был его учитель И. Е. Репин, который в письме к художнику Куренному писал: «Дорогой Александр Аввакумович, спешу известить вас о выставке учеников – много хорошего, особенно отличились: Борисов, Дудин, Пурвин, Мясоедов, Рылов. Подчеркнутые (Дудин и Мясоедов. – В. Н. ) поедут за границу на казенный счет…» Спустя полгода, 14 апреля 1898 года, в другом письме Репин сообщает: «Недавно уехали Дудин и Мясоедов через Вену и Мюнхен в Париж».

Надо сказать, что за годы обучения Дудин еще несколько раз отправлялся в научные поездки. В 1894 году по поручению Музея этнографии и антропологии он побывал в Украине, где собирал этнографические коллекции и выполнил обширную научную фотосъемку. В следующем году по поручению археологической комиссии им сделано около двухсот негативов большого размера (24×30 см) с архитектурных памятников Самарканда. По этим документам и сегодня ведут всю работу реставраторы.

В 1899 году по поручению этнографического бюро Тенишева для Парижской всемирной выставки он сделал более шестисот фотографий, на которых запечатлел быт обитателей Акмолинской и Семипалатинской областей. Эти негативы впоследствии попали в Германию и сегодня являются одной из достопримечательностей собрания Гамбургского этнографического музея. Сохранились и отпечатки этих негативов, которые хранятся в Петербурге, в Музее антропологии и этнографии.

Так уж получилось, что к началу 1900-х годов Дудина одинаково хорошо знали не только в Академии художеств, но и в Академии наук. Вот почему, когда вновь создаваемый этнографический отдел Русского музея решил отправить экспедицию в Среднюю Азию с целью изучения материальной и художественной культуры населяющих ее народов, выбор пал на Дудина – художника, этнографа, фотографа.

Экспедиция снаряжалась очень тщательно. Зимой 1900 года В. В. Радлов предложил ему подготовить подробную программу и смету. Предусмотрено было все, особенно заботливо Дудин готовил фотографическое оборудование. В Германии были закуплены фотоаппараты, оптика, фотоматериалы. Изготовлены специальные вьючные ящики для аппаратуры и лабораторного оборудования – проявлять отснятый материал ученый-фотограф предполагал непосредственно в дороге, чтобы вовремя обнаружить возможные дефекты и неточности в экспозиции.

22 февраля 1900 года Дудин, получив крупную сумму денег от музея на приобретение этнографических коллекций, выехал в Самарканд. Эта экспедиция в общей сложности продолжалась три года. Только зимой на короткий период ученому удавалось вернуться в Петербург, где он занимался обработкой собранных материалов.

Перед исследователем стояла вполне определенная, хотя и очень обширная задача, сформулированная им в программе экспедиции: произвести фотосъемку населенных пунктов, характерных построек, жилья, домашней утвари, национальных костюмов. Но главное – запечатлеть повседневную жизнь обитателей края, торговлю, религиозные обряды, обычаи, всевозможные ремесла, типы людей.

Эта поездка, пожалуй, была самой плодотворной из всех предпринятых им. За три полевых сезона ученым была собрана огромная вещевая коллекция, ставшая ядром среднеазиатского собрания Музея этнографии народов СССР. Во время путешествия им было сделано более двух тысяч снимков. Это гигантский фактический и одновременно художественный материал. Спустя семь десятилетий в одной из статей о нем напишут как об ученом, «положившем начало систематическому сбору экспонатов по Средней Азии». Не будучи узким специалистом, он стремился запечатлеть на своих снимках все стороны жизни страны, интуитивно предвидя необходимость такой работы. В той же статье отмечалось, что Дудин «правдиво зафиксировал в своих фотоколлекциях основные черты жизни народов Средней Азии, многие из которых теперь уже исчезли, и, таким образом, сохранил для науки многие этнографические явления и факты, о важности которых он, возможно, и не подозревал. Он оставил значительный этнографический материал, который и в настоящее время является ценнейшим подтверждением ушедших фактов и иллюстраций по многим вопросам».

Это мнение специалистов о научной ценности фотографий, но даже они не в силах пройти мимо художественных достоинств работ. «Некоторые из них (фотографий Дудина. – В. Н. ) представляют картины, овеянные дымкой поэзии, как, например, картины природы, или юмором – жанровые сцены на базарах и улицах селений и городов». Отточенное мастерство фотографа, вкус художника определили высокое художественное и техническое качество снимков. Художник-фотограф, он много размышлял над природой фотографии, ее возможностями и задачами. Снимая, всегда старался прежде всего сохранить достоверность происходящего, избегал инсценировок.