Мелоди Манфул - Доминион

— Что-то большее, не так ли?

Мои родители не ответили, но их молчание было достаточным ответом.

— Я принесу тебе поесть.

Моя мать вышла из комнаты.

Я отвела взгляд от моего отца. У меня было много вопросов к нему. У меня также было много ответов для него.

— Когда я был маленьким мальчиком, я ненавидел отца за то, что его не было рядом со мной и моей матерью. Он был постоянно в разъездах по работе, — сказал мой отец, и я тупо посмотрела на него. — Я поклялся себе, что никогда не приближусь к любой работе, связанной с правоохранительными органами, — он рассмеялся. — А теперь посмотри на меня. Я оказался таким, как он.

— Я думаю, что понимаю этого маленького мальчика, — прошептала я, и он подошел ко мне. — Я уверена, что все, что он хотел, это своего отца.

— Эбигейл, мне очень жаль, — мой отец нежно взял меня за руку, и я увидела слезы в его глазах. — Я никогда не хотел, чтобы ты прошла через это.

Я отдернула мою руку и сказала:

— Мама плачет по ночам. Иногда она никогда не снимает свои темные очки, потому что за ними она прячет свои красные глаза, — я чувствовала слезы на моих щеках. — Иногда она работает без остановки. Она пытается забыть о своей боли и заботах.

— Дорогая, я никогда не имел в виду…

Я прервала его.

— Но ты сделал это, папа! Ты сделал это! — закричала я. — Я хотела отца и маму, она хотела мужа. Тем вечером, когда я узнала, что ты жив, я была так счастлива. Я представила себе все, что мы могли бы сделать вместе, — я сморщилась на мысль о маленькой девочке, которая была так счастлива иметь папу. — Я представляла нас, играющих в прятки. В моем воображении, ты купил мне щенка. Мы пошли на пляж. Ты был на всех встречах PTA, и ты никогда не пропускал мой день рождения, — вдруг мой счастливые мысли исчезли. — Но я никогда не получала эти мечты, а вместо этого ты вручил мне пистолет и бремя. Твое бремя.

— Дорогая, я знаю, как ты, возможно, себя чувствовала и…

— Ты не знаешь, как я себя чувствую! — сердито крикнула я, когда слезы быстрее потекли по моим щекам. — Ты не знаешь, каково это! Ты понятия не имеешь, на что это похоже, быть маленькой девочкой, которой отец доверил бремя защиты матери и самой себя. Ты понятия не имеешь, как тяжело было для меня взрослеть и пытаться быть всем, чем ты хотел, чтобы я была. — я видела, как слезы падают из его глаз, но я не остановилась. Он должен был слышать мои мысли. Я продолжила. — Иногда я чувствую себя такой сердитой, а иногда такой грустной и одинокой, но я никогда не могла допустить эти чувства, потому что я должна быть сильной. Я никогда не жаловалась на жизнь, которую ты дал мне, потому что я знала, что это не будет иметь значения. Эта маленькая девочка, которой ты дал пистолет, хотела куклу Барби и платье принцессы.

Я покачала головой и смахнула свои слезы с глаз.

— Это было не то, что должно было произойти, — продолжила я. — Я должна была делать свои ошибки, и ты должен был быть там, чтобы исправить их. Это не должно было моей работой, чтобы исправить твои ошибки итвой выбор. Теперь, я убила… — я чувствовала, что мое горло вдруг пересохло. — Я убила тех людей, папа, и теперь я не могу закрыть глаза ни на секунду, не видя их лиц и их крови. Везде, куда я смотрю, я вижу только кровь.

— Дорогая … Мне очень жаль, — мой отец взял мои руки еще раз. — Я знаю, что сожаление не исправит все это и не даст тебе детство или твою невиновность. Я никогда не хотел причинить боль тебе или твоей маме. Я хотел семью, и мне посчастливилось иметь вас обоих. Я знаю, что никогда не смогу забрать все, что вложил в тебя, но я сделал это, потому что хотел защитить вас обоих.

Когда слезы потекли по его щекам, я знаал, что он говорит правду, и я его поняла.

— Я знаю, что ты хотел защитить нас, но я…

— Я бы сделал это снова и снова, если я мог бы, — прошептал он. — Я сделал бы все по-другому.

— Уже сделанное это то, что не существует. Второй шанс просто еще один шанс, чтобы все испортить, — прошептала я, и он посмотрел на меня с еще более грустным лицом.

Я знала, что он понял, что я имела в виду. Он сказал эти слова мне, когда впервые увидел меня на тренировках, и я испортила и попросила еще один шанс.

— Я знаю, ты хотел защитить нас. Я понимаю, — сказала я, когда сообразила, что он не собирается комментировать свою собственную цитату, сказанную мной. — Могу ли я немного отдохнуть, прежде чем мы уйдем?

Мой отец кивнул и направился к двери. Он остановился, прежде чем выйти и сказал:

— Пожалуйста, прости меня.

Затем он вышел.

Я хотела позвать его и сказать, что я простила его, и что если бы он не попросил меня тренироваться, я не была бы в состоянии спасти маму и Бена, но я этого не сделала. Потому что и он однажды сказал: «Прощение надо зарабатывать, а не просить».

— Так, ты провел ночь с Эбигейл? — спросила Валоел, как только я вернулся в свою комнату. Она стояла рядом с моим телескопом.

— Ты шпионила за мной сейчас?

— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты остался и утешал ее всю ночь, потому что ты не влюблен в нее? — спросила она самодовольно.

— Я не влюблен в нее! — закричал я, и телескоп загорелся. Я не знаю, почему я веду себя странее, чем когда-либо, но я был уверен, что я не влюблен в Эбигейл.

Я пошел к Ди после моего ухода от Эбигейл сегодня утром, мы вышли и охотились, чтобы я смог выбросить Эбигейл из своей головы, но ничто не помогало вытолкнуть её оттуда.

— Ложь не меняет истины, — философски заявила Валоел.

Я подошел к ней.

— Вал, ты ведь знаешь, что я могу мучить тебя своим сознанием?

— Я знаю, — она сотворила диван, который появился из воздуха, и села. — Я просто продолжаю задаваться вопросом, почему ты ещё этого не сделал.

Я был уверен, что ее гардероб собирается быть следующей вещью, которая появится в моей комнате.

— Я не могу, потому что я не знаю, чего ты боишься, и я никогда не ловил даже взгляд на страх или боль в глазах, — я подошел, чтобы сесть рядом с ней. — Разве ты не чувствуешь?

Я убедился, что мои слова были правдоподобны, так как у меня был секрет, который я не был готов открыть.

А секрет в том, что я никогда не причиню боль Валоел, потому что для меня, она была единственной семьей, так как мои родители боялись меня и не могли даже находиться рядом со мной. Валоел меня раздражала, но она была единственной причиной, почему я приходил домой каждый день, я знал, что мне есть с кем поговорить.

Говорить о том, что я не мог причинить ей боль, потому что не мог охотиться на её??страх, это была ложь. Валоел была единственным существом, которое, казалось, знало, что такое чувствовать настоящую боль. Боль была даже в том, как она ходила, как говорила и в её улыбке.