Мелоди Манфул - Доминион

ЦРУ держали тело моего отца, потому что моя мать не позволила похоронить его с поддельным именем, так что после его поддельных похорон у нас были другие, где он получил все уважение, которое заслуживает.

Я не могла смотреть в лицо моей матери, не чувствуя вины. Она не переставала плакать, узнав, что он не пережил крушения. Я не плакала с тех пор, как осознала это.

Даже когда я стояла и смотрела, как опускали в землю гроб моего отца, слез не было. Мое сердце наполнилось пустотой. Никто не посмел сказать мне плакать. Я чувствовала, как будто ломала невидимые стены.

ЦРУ сказали, что теперь не будет опасности, когда мой отец ушел. Андрей продал остальную часть его группы ЦРУ в обмен на защиту его семьи. Даже если они сказали, что ничего не должно случиться, Бен по-прежнему должен был оставаться с нами, и они расставили агентов по всему дому.

После того, как похоронили моего отца и Феликса, я отказывалась заходить внутрь, оставаясь снаружи на поле, так как это было место, где мы тренировались и единственное место, которое я чувствовала, было связано с моим отцом. Я отказалась от еды и входила внутрь только чтобы поспать и попытаться забыть мир.

Даже сейчас, когда я стреляла в цели снаружи, слезы по-прежнему не падали. Я опустошила все оружие, которое у нас было, за исключением пистолета в руке, в котором тоже скоро должны были закончиться патроны. Моя голова была заполнена сожалением и болью, которую я не могла показать, потому что я знала, что смерть моего отца была полностью моя вина. Это я закричала и отвлекла его.

— Мисс Селлс, пожалуйста, съеште что-нибудь, — сказал Бен в тот момент, когда дошел до меня.

Я даже не потрудилась обернуться, чтобы посмотреть на него. Я слышала и чувствовала печаль в голосе Бена, но мне было все равно. Я просто хотела стрелять и позволить шуму скрыть остальной мир.

— Мисс Селлс, вы…

Я обернулась.

— Не спрашивай меня, в порядке ли я, — я знала, что если услышу эту фразу еще раз, то сделаю что-то, о чем буду жалеть. Была ли я в порядке? Мой отец и человек, который был как отец для меня, умер, почему, черт возьми, со мной все должно быть хорошо? Выглядело ли это так, как будто у меня было так много времени в жизни?

Мой отец действительно ушел. Он никогда не вернется. Все были грустными. Плакали. Все, кроме меня.

Голос Бена прозвучал так грустно.

— Твой отец…

— Мой отец мертв! — закричала я на него. Моему голосу не хватало эмоций, которые, я знала, должны быть там, но я онемела. Пораженная и сердитая.

— Слезы — роскошь, которую мы не можем позволить себе тратить.

Это были слова моего отца, а не мои, и меньшее, что я могла сделать, это подчиняться им.

— Эбби, я понимаю, что ты грустная и злая, но это не значит, что нужно…

Я выстрелила, чтобы заглушить голос Бена. Когда я не слышала его больше, я знала, что он исчез. Я знала, что он сердится на меня за то, что я закрылась в себе.

Я хотела выстрелить ещё раз, и когда нажала на спусковой крючок снова, то обнаружила, что больше не было пуль, я отбросила пистолет в сторону и в гневе стала бить то, что находилось вокруг меня. Я чувствовала, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. Единственное, что я могу сделать, это кричать и кричать, пока мое горло не выдержит. Я села на землю, злая на мир, озлобленная на всех, кроме себя.

— Эбигейл, милая, пожалуйста, иди поешь что-нибудь, — умоляющий голос моей матери был тем, что заставило меня, наконец, встать. Я прошла мимо нее, и пошла в свою комнату, не признавая ее. Я знала, что это причиняет ей боль и делает печальнее, когда я инорирую её, но как я могла когда-либо встретиться с ней лицом к лицу после того, как забрала любовь всей ее жизни от нее?

Я пошла в ванную. Когда я увидела свое отражение в зеркале, я не смогла остановиться. Я смотрела на себя, когда слезы, наконец, побежали по моим щекам. Я опустилась на пол.

К тому времени, когда я набралась сил, чтобы встать с пола в ванной комнате, мои глаза были налиты кровью и опухли. Когда я закрыла глаза в ту ночь, я молилась. Я молилась, чтобы я проснулась, и все было так, как и должно быть. Я молилась за мою мать, моих друзей и за мою семью.

Утро пришло, ни одна из моих молитв не была услышана, потому что я проснулась ни в чем, кроме горя. Моя семья была все еще в трауре.

Мой отец говорил: «Прощаться грустно, но это носит временный характер, поскольку, как приветствие заканчивается прощанием, так и прощание начнется приветствием».

Я закрыла глаза и прошептала:

— Отец, пока я не увижу тебя снова…здравствуй и прощай.

Это была долгая неделя, самая длинная неделя в моей жизни. Я не хотел держаться подальше от Земли, но я это делал. Сейчас я вернулся в место, где провел большую часть своего существования, и я чувствовал, как будто был чужим.

Земля никогда не выглядела или чувствовалась настолько другой, стоять возле кладбища в Сан-Франциско даже не принесло мне радости. Я ничего не чувствовал, но опять же, как я должен был чувствовать что-то, когда Эбигейл плакала прямо передо мной?

Эбигейл стояла рядом с матерью, и они смотрели на могильный камень перед ними со слезами на глазах. Я не мог двигаться или даже издать звук, когда она повернулась и осмотрела кладбище, как будто ища кого-то. Невидимый Тристан стоял рядом с ними.

Я не хотел быть на кладбище. Я оставался в стороне всю неделю, в течение которой я делал все возможное, чтобы избегать всех, но как я мог остаться в стороне, когда Валоел постоянно дышала мне в спину? Она не могла оставить меня в покое, пока я не вернулся к Эбигейл, и это был ультиматум, на который я не мог сказать нет.

Когда Ди привела меня домой после инцидента на мосту, я отказался вернуться на Землю. Все, что я делал, это думал об Эбигейл, и когда я не мог выкинуть ее из головы, я атаковал ангелов. Я сказал себе, что я не был в нее влюблен. Поэтому я убивал не просто, чтобы забыть ее, но также чтобы убедить себя, что не было нового Гидеона, что я был все тот же старый ненавистный Гидеон. Но я не сделал ничего, чтобы доказать свою правоту. Я не мог поверить, что один человек это все, что потребовалось, чтобы перевернуть мой мир вверх дном.

Примерно через полчаса, миссис Селлс уехала в одном автомобиле, оставляя лимузин и двух охранников для Эбигейл. Лимузин был припаркован рядом с кладбищем, неподалеку от Эбигейл. Телохранители стояли рядом с ним, наблюдая за ней.

Гидеон, что ты делал? Я пропустил те дни, когда был вдали от Тристана, и он не мог проговаривать свои мысли в моей голове.