Ирина Стрелкова - Там за морем деревня…

Женщины заахали на все голоса:

— Так что же ты сюда пришел! Здесь инфекционная! Ты на Пастера иди.

— Куда?

— Мы тебя сейчас на троллейбус посадим и скажем кому-нибудь. Остановка как раз возле больницы. У тебя есть деньги на билет?

Табличка на заборе: «Улица Пастера». Проходная. Всё как полагается. Другие тетки с узелками. Салман остерегся сразу нырять в проходную, пристроился к теткам послушать, о чём они толкуют.

Женщины его надежд не обманули. У них как раз беседа шла — «ах! ах! какой ужас!» — про мальчика из седьмой палаты. Там у одной из женщин лежит сын — рыбой отравился. Так вот в ту самую седьмую палату, где теткин сын после промывания желудка вполне поправляется и просил принести котлет, а их не приняли, — так вот туда («Ох, и бестолковая ты!» — молча злился Салман), туда привезли ночью со станции прилично одетого мальчика, видать, что из обеспеченной семьи, а он — вы только представьте себе, мать-бедняжка ещё ничего не знает! — а мальчик был в беспамятстве, имя и адрес неизвестны, — так вот он до сих пор не пришел в сознание, врачи потеряли всякую надежду на спасение.

— Помрет, бедняжка! — Женщины понимающе пригорюнились: — Медицина бессильна.

— Раскаркались! — прикрикнул на них Салман, у некоторых от испуга полетели на землю узелки и банки.

Там Витька — в седьмой палате! Салман рванулся к проходной.

В дверях вырос дяденька в синем халате. Здешний сторож. Почудилось Салману или на самом деле — здешний сторож был похож лицом на его отца.

— Вы бы, гражданочки, шли по домам, — проскрипел недовольно сторож, — нечего тут дожидаться. — А сам глазами крутит, намекает, что кое в чём мог бы помочь.

— Дяденька, пустите меня! — Салман заскулил, как побитая собачонка. — Мне в седьмую палату. Мальчик там отравленный. Вчера со станции привезли.

— А ты ему кто? — спросил сторож без интереса. Злился на Салмана, мешающего другим «подмазать» больничные двери.

— Брат! — Салман немного отступил, глядит сторожу прямо в вороватые глаза. — Я его брат! Родной!

— Интересно! — Сторож затрясся от смеха. — Значит, ты его брат? Очень интересно! — Синий халат, казалось Салману, раздулся, как огромный мяч. — Я, что ли, его не видел! Мальчика! А ты меня обмануть хочешь. Нехорошо, нехорошо! Тоже мне, брат нашелся. Он блондинчик. А ты кто? Ты копченый. Разная у вас нация. Никак не спутаешь. И уходи отсюдова, чтобы я тебя больше не видел! — для острастки сторож топотнул ногами, будто сейчас кинется на Салмана.

Салман весь сжался, но не отступил ни на шаг.

Сторож поглядел на женщин, призывая их в свидетели, и стал словно бы по-доброму уговаривать Салмана:

— Ты лучше не ври. Ты скажи по правде, по совести: какая ты ему родня?

И тотчас женщины за спиной Салмана ласково заговорили:

— Ты скажи правду. Он тебя пропустит. Ты же к товарищу пришел, да?

Салман, как волчонок, оскалил зубы, завертелся на месте.

— Брат! Мой родной брат! — орал он. Правду орал. Почему не понимают?!

— Ишь какой вредный, — говорил женщинам сторож, а они поддакивали, подлизывались к нему: может, пустит или передачу примет. — И крутится тут, и крутится. А отвернешься, сворует — мне отвечать.

— Что за крик? — Из проходной показался дяденька с раздутым портфелем.

Тотчас к нему подлетела одна из женщин!

— Здравствуйте, доктор! Как там мой Коленька?

— У вашего Коленьки всё в порядке. И пожалуйста, не носите ему еды, — строго сказал доктор. — Вы нам чуть всё лечение не пустили насмарку. Ему нельзя…

— Дяденька! — Салман оттолкнул женщину, схватил доктора за рукав драпового пальто. — Дяденька, у вас там мальчик со станции! Вы его вылечите?

— Это что за явление? — спросил доктор у сторожа.

— Да вот крутится у проходной и врет, будто мальчик отравленный ему родной брат. Так я ему и поверил. Нация совсем другая.

— Нация другая? — Доктор внимательно посмотрел на Салмана. Подумал, покачал головой, оглянулся на злого сторожа и опять на Салмана — смотрел долго, пристально.

Салман вытерпел — не отвел глаза.

— Почему так уж, сразу, и не верить? — засомневался доктор. — Так ты говоришь, твой родной брат? — Он спросил Салмана всерьез, без подкавыки.

Вот когда пригодились ему знания, которых он набрался в приемнике, от опытных людей.

— Папка нас бросил, мамка замуж вышла, — горестно зачастил Салман, — мы к бабушке ехали, она нас давно зовет, а мать не пускала…

— Вместе ехали? Это хорошо. Что ж, пойдем к брату. — Он взял Салмана за плечо, подтолкнул впереди себя в проходную. — Плохо, парень, твоему брату. Надо бы мать телеграммой вызвать. — Доктор повел Салмана через залитый асфальтом двор, по-прежнему держа руку на его плече. — Если мать не хочешь вызывать, давай сообщим бабушке. Адрес-то ты помнишь, куда ехал.

— Помню, — сквозь зубы сказал Салман.

Доктор привел его в больничную раздевалку, переоделся в белый халат и Салману велел надеть. Салману халат доставал до ботинок, мешал идти, но Салман подхватил обе полы и вприбежку поспевал за доктором по больничному коридору. Сейчас он увидит Витьку, а потом пускай выкидывают отсюда пинком в зад.

В тесной белой комнатушке на белой тумбочке стоял белый телефон. Доктор присел на белый табурет и достал из кармана халата карандаш.

— Говори адрес бабушки. Сейчас пошлем ей телеграмму.

«Хитрый какой! — подумал Салман. — Так я тебе и скажу адрес». Опустил глаза в пол и буркнул:

— Брата вылечите — он скажет. А мне говорить нельзя, — и помотал головой.

Доктор удивленно похмыкал:

— Однако… Я не ожидал, что ты начнешь с ультиматума.

Салман не понял, про что говорит доктор, и промолчал.

— Так это ты сегодня утек из приемника? — спросил доктор, смеясь.

Салман с тоской покосился на белую дверь, на ключ, торчащий из замка. «Все знает, заманил». И быстро начал прикидывать: «Выбегу — и по коридору. Мне бы только добежать до седьмой палаты…»

Доктор угадал его мысли. Встал, повернул ключ, вынул и положил в карман.

— Если не возражаешь, я позвоню в приемник. Скажу им, пускай не волнуются, ты у нас.

Салман насторожил уши и внимательно слушал, что наговаривают из приемника:

— Вы этот народ не знаете, а мы знаем. Всё он врет, нет у него брата. Мы пересмотрели все сообщения, братьев никто не разыскивает. Вы этих бегунов не знаете. Все говорят, что папка бросил, мамка замуж вышла. Почти поголовно. И все едут к добрым бабушкам. Есть у нас один, который бегает к отцу-адмиралу, но он, поверьте, исключение. Кстати, он тоже врет. Только что приехала мать и сообщила, что насчет адмирала абсолютная выдумка.

Салман перекривился немного, услышав, что за беленьким уже приехала мать. И отец никакой не адмирал. Зачем беленький врал? Непонятно. Отец есть отец. У Салмана отец вор, но всё равно Салман не мог бы себе придумать другого. Пускай какой достался, такой и будет.