Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

Где — то в середине рассказа о тарантуле Гуля забы­ла, о чем говорила, мысль ее переключилась и лоб пересекла морщинка:

— А, да! Ты слышал про остров?

— Про какой?

— Девушка одна рассказала, из форта Долбушина... Болтушка ужасная!

— Больше, чем ты?

Гуля бросила в Афанасия пластиковой ложечкой:

— Противный! В общем, где—то есть остров, на котором тело навсегда остается молодым и пре­красным, а вот душа скукоживается и умирает. И так хорошо на этом острове, так весело, что люди не решаются его покинуть и остаются там навсегда. Если же когда—то они покинут этот остров, то пре­вратятся в прах.

И где этот остров? Где—нибудь в Океании? — с сомнением спросил Афанасий.

— Нет, где—то в России. То ли на Волге, то ли в Белом море. Он даже на картах есть. Просто никто не знает, что он ТАКОЙ. Думают, там закрытая военная часть или еще чего. Служба безопасности у них хорошо работает. За триста—то лет научи­лись

— За триста лет?

— Ну да. Остров со времен первошныров. То ли закладку туда кто притащил, то ли что. Как ты ду­маешь, это правда? Та девушка клялась, что правда.

Афанасий неосторожно выжал в кофе кетчуп и огорченно уставился на стаканчик Затем успокоил себя тем, что кетчуп лежит на дне. И будет там ле­жать, если не взбалтывать. И вообще, чего не видно, того нет. Кто сказал, что, пока кофе готовили, в него не роняли чего—нибудь похуже кетчупа? Какую—ни­будь холерную бактерию, безнадежно влюбленную в чумного микроба?

— Я узнаю про остров у наших, — пообещал он, про себя считая это полной чушью.

Гуля кивнула и внезапно спросила, знает ли Афа­насий Сашку. Афанасий отозвался, что всякий рус­ский человек знает хотя бы одного Сашку. Подойди к любому человеку на улице, спроси у него, знает ли он Сашку, и...

— Не занудствуй! Это ваш Сашка, шныровский, которого Фиа знает...

Афанасия втайне раздражало, что Гуле так мно­го известно о ШНыре. Он вроде особо и не рас­пространялся, а она сама собрала всю картину из множества оговорок, реплик, оценок и умолчаний.

Девушки умеют из трех мух собрать слона, да еще так собрать, что останется несколько кусков на суп.

Гуля поплевала на салфеточку и вытерла Афана­сию подбородок. Потом стала вытирать еще и губы но он отдернулся.

— Ты запачкался! У тебя крошечки! Плохой мальчик!

Я тебя когда—нибудь убью! — пригрозил Афа­насий.

Гуля всплеснула ручками:

— Ой! Ты не мог бы повторить? Поскрипи, по­жалуйста, еще зубками! Ты такой миленький, когда это говоришь! Такой грозненький!.. Можно я тебя на телефончик запишу?

От записи на телефончик Афанасий отказался. Он знал, что Гуля способна поставить это на зво­нок и умилять ‹‹грозненьким принцем» всех своих подруг.

— Так тебе интересно про Фиа? — спросила Гуля.

Афанасий благоразумно ответил, что нет. Он был

в курсе, что лучший способ выведать что—либо у гу— ли — именно об этом ее и не расспрашивать. Тогда любая информация выльется сама под давлением естественной болтливости.

— Фиа — новая любимица Дионисия Тиграно­вича. Млада и Влада ее люто ненавидят, но и поба­иваются! А то мало ли. Она представит кресло, а у кресла окажутся зубы и пищеварительный аппарат.

— А ты с Фиа дружишь?

— Я — да! — гордо сказала Гуля. — Вчера вечером мы с ней были на Болотной.

У памятника маньякам, что ли?

— Да, в доме с круглыми углами. Там раздавали новые дары. Ну знаешь — лбом прикоснуться к

оплавленному слитку.

— И много получило?

— Ну, не знаю... человек сто! Просто натуральная толкучка! Один прямо под ногами у всех лез на чет­вереньках.

‹‹Сто новых инкубаторов... И так чуть ли не каж­ дыймесяц. Так их никогда не победишь», — с гру­стью подумал Афанасий.

Гуля оглянулась и, придвинувшись к нему, зашеп­тала:

— Фиа очень интересует этот ваш Сашка... Она много лет его не видела, а тут вдруг снова встрети­лись. Там дикая история была, как в романе. Мост через бурную реку, какие—то уголовники и Сашка, как тигр, бросающийся в бой.

— Он что, в ясельной группе тогда был? — заин­тересовался Афанасий.

— Почему в ясельной?

— Ну, раз они много лет не виделись... Ты сама сказала. Герой из ясельной группы спасает девушку от уголовников.

Гуля замахала руками:

Я тебя ненавижу! Ты не только ревнючка, но и циник! Любить, конечно, должны только тебя! Если какая—нибудь девушка влюбляется в кого—ни­будь другого, он, конечно, или ясельник, или уго­ловник... Ой! Да положи ты этот кетчуп! Ты опять им весь...

— Не трогай салфетку! Положи салфетку кому сказал! — предупредил Афанасий голосом шерифа который советует ковбою не тянуться к кобуре

— Ну, хочешь быть замазюкой — будь им! Ну, ко­роче, говорим мы с Фиа, а тут... Нет, прости, не могу сказать Это дикий секрет!

Афанасий зевнул:

— А ну да... само собой!

Гупя недоверчиво уставилась на него, но Афана­сия, кажется, волновала лишь блестящая упаковка от кетчупа, краем которой он чистил себе ногти.

— Тебе что, не интересно? Наплевать на то, что появился новый уникум? — обиделась Гуля.

— Новых уникумов появиться не может.

— Новый, старый — не в том суть. Белдо с Гаем шептались о чем—то в углу. Шепчутся, а вокруг ох­ранники торчат как елки. Фиа воображала мух и подсылала к ним, а мухи — тупые такие! — летели не пойми куда и дохли. Тогда я поспорила с Фиа, что узнаю, о чем они секретничают.

— И узнала? — неосторожно спросил Афанасий.

Это было ошибкой, Гуля мгновенно замолчала

и, мучая его, целую минуту копалась в вазочке с печеньками, выбирая из них то, к которому у нее сердце ляжет. Принцип работы ее сердца Афанасий так и не постиг, поскольку все печеньки были абсо­лютно одинаковые.

— В общем, я поняла, что был какой—то Митя Желтоносый... Что, правильно я говорю? — Гуля с торжеством уставилась на Афанасия.

— Митя Желтоносый — это да. Фигура, — согла­сился тот.

Гуля уловила в его голосе подвох и забеспокоилась

— Ну, ты сам истории своего ШНыра не знаешь! Я же тебе из головы Гая все говорю! Короче, этот Желтоносый создал череп со стрелой. Бывает, шны­ра посылают за чем—то одним, а он находит что—то другое. Бывает же?

Афанасий не заметил, как откусил кусок пласти­ковой вилки. Только это и помогло ему таинствен­но промолчать.

— Что делал шныр до этого момента? Искал дальше. А найденную закладку где—нибудь заныкивал, авось пригодится. А в следующий раз — бац! — опять находил что—нибудь другое. В общем, со временем у каждого шныра накапливалась куча не­использованных закладок. И вот этот Желтоносый Митя создал уникум, который позволял выносить с двушки мною закладок сразу, причем таких, за ко­торыми тебя не посылали!

Афанасий культурно сплюнул вилку в салфеточку