Урсула Ле Гуин - Индеец с тротуара [Сборник]

— Увидимся на Востоке, Оуэн, через год, в сентябре.

— Или в любой момент на Торне, — сказал я.

Когда поезд тронулся, она махала нам со своего места за грязным оконным стеклом. Я не вел себя как обезьяна. Я стоял и изо всех сил старался вести себя как человек.

«Насилие для Америки так же привычно, как пирог с вишнями», — говорят американцы, и эти слова превратились от долгого и частого употребления в род поговорки, печальной присказки, пугающей как раз той будничностью, привычностью интонаций, с которыми она произносится. Горьким парадоксом отмечены страницы американской истории. Была американская мечта — о свободном человеке, в свободном от угнетения и социальных перегородок обществе. С этой мечтой покидали феодальную, а потом и ранне-капиталистическую Европу люди, надеясь обрести за океаном то, чего так недоставало дома, — свободу, возможность в полной мере реализовать способности, таящиеся в человеке. По злой иронии обстоятельств, однако, история рождения и развития американского общества — это история насилия — над природой и над людьми — над коренными жителями Америки, индейцами, над вывозимыми из Африки и обращенными в рабство чернокожими и, наконец, «скрытое насилие» имущих над неимущими, «деловых людей» над трудовой Америкой.

Долгие годы индейская тема в американской литературе, а затем и в кино использовалась в развлекательных целях: в вестернах, романах и фильмах о покорении Дикого Запада индейцы чаще всего выступали в роли отрицательных персонажей, коварных и кровожадных дикарей, в сражениях с которыми «стопроцентные американцы» — шерифы, ковбои — проявляли чудеса героизма и самоотверженности. Вот так, постепенно, через увлекательные сюжеты, через условные положения приключенческих книг и кинолент в сознание американцев внедрялось убеждение в агрессивности индейцев, а с другой стороны, в их нереальности, в том, что существуют они лишь в невзаправдашнем мире «приключенческого жанра».

Долгое время индейский народ был лишен возможности заявлять во всеуслышание о своих проблемах, возникал в художественной, исторической, публицистической литературе в изображении белого человека. В последнее время положение несколько изменилось. Появился ряд серьезных исторических исследований истории индейцев в Америке. Герой повести «Индеец с тротуара» вспоминает книгу Т. Д. Брауна «Схорони мое сердце в Вундед-Ни». Это документальная история «покорения Запада» в прошлом столетии — безжалостного и систематического уничтожения индейского народа, вытесняемого в места, именуемые резервациями, но более похожие на концентрационные лагеря. «Они давали много обещаний, но сдержали только одно — уничтожить наш народ». В этом высказывании одного из индейских вождей горький итог домашнего варианта колониальной политики американской «демократии».

Повесть Мэлвина Ричарда Эллиса «Индеец с тротуара» — этот своеобразный «антивестерн» — впечатляет именно своей непридуманностью. Охота на человека, виноватого только в том, что у него другой цвет кожи, — не издержки разыгравшегося воображения автора, не история из далекого прошлого, это реальность сегодняшней Америки. В одних обстоятельствах подавление неотъемлемых прав человека осуществляется «невидимым способом»: отказ в праве на работу, мизерная плата по сравнению с тем, что получают за подобный труд те, у кого белая кожа; когда же терпению приходит конец и люди напоминают о своих правах, о своем человеческом достоинстве, «свободное» общество быстро оставляет все церемонии и отвечает открытой жестокостью. Судьба главного героя повести — индейца по имени Чарли Ночной Ветер — символическое отображение участи индейского народа, оказавшегося на положении «лишнего» в сегодняшней Америке. С точки зрения повседневной логики финал — взрыв плотины в надежде уничтожить искусственное озеро, сооруженное электрической компанией и затопившее исконные индейские земли — может показаться условным, чуть наивным. Такими взрывами мир корпораций и большого бизнеса не усовестить и не победить. Но если на время забыть доводы здравого практического смысла, взглянуть на героев повести и их поступки так, как это делает автор, — поэтически — иносказательно, то история жизни и смерти Чарли Ночного Ветра зазвучит песней, печальной и жизнеутверждающей одновременно. Гимном гордому и свободолюбивому индейскому народу, сохраняющему верность земле своих отцов.

Действие повести «Трио „Душа“ и сестрица Лу» происходит в современной Америке, но трудно отделаться от впечатления, что речь идет о «временах мирных», а не о самой настоящей гражданской войне. Тяжелые времена, переживаемые сейчас США, — рост безработицы, инфляция, постоянные сокращения расходов на социальное обеспечение — сильнее всего ударяют по национальным меньшинствам: именно там самый высокий процент безработных и минимальные доходы и, как следствие, рост нищеты, болезней, алкоголизм, преступность, в том числе и среди несовершеннолетних. Кристин Хантер в изображении жизни «черного квартала» большого города точна как социолог: есть ощущение безнадежности, гнетущая атмосфера неустроенного быта, хронического отсутствия работы, страшной бедности. Есть мальчишки и девчонки, большей частью из неблагополучных семей, предоставленные сами себе, за свою короткую жизнь успевшие узнать, что значит родиться в Америке с темной кожей. И есть свойственное юности желание постоять за себя, не мириться с неблагоприятными условиями существования, — желание, сочетающееся с неумением осознать, откуда исходит главная опасность и какими способами с ней бороться.

Герои этой повести на протяжении развития сюжета меняются — от убеждения в абсолютной правоте своей точки зрения к более глубокому пониманию происходящего. Есть два принципиально разных отношения к миру: умение приспосабливаться к неблагоприятным обстоятельствам, принимая их за нечто неизменное, и стремление менять эти обстоятельства. Вильям, брат главной героини Лоретты, всеми силами стремится «выбиться в люди», «перехитрить» судьбу. Он делает это не для одного себя, — по сути дела, он единственный кормилец огромной семьи. В этом стремлении к благополучию вроде бы ничего дурного нет, но слишком часто успех достается в таких случаях дорогой ценой, через разрыв со своим народом, своим классом. Полную противоположность Вильяму являет Фесс, убежденный в том, что мир плох, все белые враги и единственный способ заставить считаться с собой — это насилие. Но Фесс опасен своим экстремизмом, одной лишь ненависти, чтобы стать сознательным борцом за гражданские и социальные права, мало. В Фессе настораживает как раз то, что он довольно быстро начинает смешивать цели и средства: ему выгодно, чтобы раненный полицейским юный Джетро умер: это будет веским основанием для «решительных действий». Симпатии автора на стороне Лоретты, воплощающей лучшие качества своего народа: верность, стойкость, отзывчивость, удивительный артистизм. Ее влияние поистине благотворно. Она душа и совесть целого — пусть небольшого — человеческого объединения. Уроки доброты, самоотверженности, мудрости, идущей от сердца, которые дает Лоретта, многое открывают и ее брату Вильяму, и мальчишкам из компании Фесса.