Эмма Скотт - Зажечь небеса [litres]

– Выглядишь сногсшибательно, Тёрнер, – заметила она, оглядывая мой костюм. – Что за повод? – Она подмигнула Коннору, стоявшему за барной стойкой. – Сегодня вечером затевается нечто, о чем я должна знать?

Я поверх стакана посмотрел на Коннора, но тот с невинным видом замахал руками.

– Шучу, – сказала Руби. – Я просто имею в виду, что с твоей стороны очень мило так нарядиться по случаю la festa del mio bellissimo amante [10] Праздник моего прекрасного возлюбленного ( итал .). . Местечко получилось довольно шикарное, правда?

– Да, ничего так, – сказал я достаточно громко, чтобы услышал Коннор, проверявший напоследок свой запас выпивки. – Хотя владелец…

– Владелец просто святой, – фыркнул друг. – Пускает любых обормотов с улицы.

Я так смеялся, что забыл показать ему оттопыренный средний палец.

Вечеринка началась в семь часов. Были приглашены только близкие друзья и семья Коннора, но свободных мест почти не осталось. Моя мать, Пол и мои сестры прибыли и собрались вокруг меня рядом с низким баром, где я потягивал пиво и с каждой минутой нервничал всё больше. Где же Отем?

– Боже мой, Коннор, малыш, – сказала Ма. – Это место – просто сказка, не больше и не меньше. – Ма просто светилась радостью и здоровьем; на голове только что сделанная прическа, ногти, как обычно, блестят, на безымянном пальце обручальное кольцо. – Если бы я не завязала с алкоголем, то поселилась бы здесь на веки вечные.

Пол пожал мне руку, потом наклонился и обнял меня.

– Ничего себе! Выглядишь спокойным, как скала, – проговорил он, перекрикивая громкую музыку, бухающую из динамиков. – Так держать.

Я выдохнул: при виде Пола на меня накатило облегчение. Помимо Коннора только Пол знал о моих планах на сегодняшний вечер. Именно он ездил со мной в ювелирный магазин, выбирать обручальное кольцо.

– А вдруг она рассердится? – спросил я. – Вдруг откажет? Это же на всю жизнь…

– Ты слишком много думаешь, Уэс, – заметил Пол. Он вернул мне мой стакан пива и чокнулся со мной своей содовой. – Позволь поздравить тебя первым.

Его оптимизм не прогнал грызущую меня тревогу.

Приехали Дрейки, а следом за ними Джефферсон и Кассандра. Кассандра была на шестом месяце беременности и постоянно прикрывала живот руками, как будто один вид алкоголя мог пагубно сказаться на ребенке.

Я отхлебнул пива, чтобы скрыть улыбку, но едва не расплескал янтарный напиток, когда увидел входящую в бар Отем. На ней было черное платье с белой отделкой по лифу и подолу. Волосы она собрала в свободный пучок, перевязанный золотистой лентой, но несколько прядей падали на плечи красивыми волнами.

Она заложила небольшой круг по бару, восторженно оглядываясь по сторонам, потом заметила меня и подошла.

– Прости, что я опоздала, – сказала она, целуя меня. – Поезда долго не было и… о боже, Коннор, это просто чудо… – Она уперлась коленом о стул, который я занял для нее, перегнулась через барную стойку и обняла Коннора, потом выпрямилась и поцеловала Руби в щеку.

– Это место – настоящее чудо. Просто не верится, как красиво. Поздравляю.

– Спасибо, Отем, – поблагодарил Коннор. – Чего тебе налить? Грушевого сидра?

– С удовольствием… – Отем запнулась. – Ты шутишь. У тебя есть грушевый сидр?

– Разумеется. – Коннор подмигнул и налил Отем пинту сидра. – У меня серьезное заведение, а не то, что ты подумала.

Отем отхлебнула сидра.

– Лучше, чем в баре «У Янси». – Она посмотрела на меня. – Всё в порядке, дорогой?

Я кивнул.

– Ага.

«Не-а. Ничего не в порядке. Всё ужасно».

Виктория Дрейк выдала короткую, довольно официальную речь, но в конце все же произнесла душевный тост за счастье Руби и Коннора. Потом слово взял мистер Дрейк. Я затаил дыхание, но отец Коннора похвалил сына, причем сделал это так искренне, что я не испытал желания прибить оратора. Дрейки гордились Коннором по-своему, однако главный триумф заключался в другом: Коннор больше не нуждался в одобрении родителей. Он был счастлив, его родители радовались, видя его живым и здоровым, – а это самое главное.

Когда все тосты отзвучали, Коннор посмотрел на меня и многозначительно поднял брови.

«Пора», – говорил его взгляд.

Вот только я не чувствовал, что пора пришла. Бар «У Дрейка» – отличное место, и всё же это бар. Я вдруг представил, как мое признание будет выглядеть со стороны.

«Ты сошел с ума, черт тебя побери совсем? Собираешься сделать предложение такой девушке, как Отем, перекрикивая шесть телевизоров, в то время как в зале пахнет жареными куриными крылышками?

Я резко махнул рукой и покачал головой. Коннор подошел ко мне и перегнулся через барную стойку, покосившись на Отем: она сидела в нескольких футах от меня и в данный момент увлеченно обсуждала с Полом политику.

– Я не могу, – сказал я. – Не здесь. Извини, старик, но… это твой вечер.

Вечер Коннора, не наш. И, несмотря на то, что я любил его как брата, нашу общую с Отем жизнь следовало начинать вдвоем – только мы двое. В конце концов, это очень важно, ничего важнее этого нет.

– Уверен?

Я хлопнул его по плечу.

– Я горжусь тобой, старик. Ты это сделал. Всё будет отлично, я чувствую.

– Ага, – согласился Коннор, внимательно глядя на меня, но потом улыбнулся. – Такое место не для нее.

– Да. Не для нее.

– Ну, ты всегда был экспертом в области романтики.

– Ты правильно меня понял. – Я подался вперед, Коннор перегнулся через барную стойку и быстро меня обнял. – Люблю тебя, старик.

– Я тоже тебя люблю. Ладно уж, выметайтесь отсюда.

Переговорив с Ма и Полом – Ма негодующе запричитала, Пол одарил меня понимающим взглядом, – мы с Отем покинули бар и окунулись в теплую ночь.

– Я рада, что ты решил уйти, – сказала Отем, пока мы двигались по Тремонт-стрит. – Бар Коннора мне очень понравился, но, честно говоря, спорт-бары – не мое.

Я мысленно возвел глаза к небу, потому что едва не испортил самый важный момент в своей жизни.

«Черт возьми, и что теперь?»

Плана Б у меня не было. В голову не приходило ничего умного и романтичного. Я даже нигде не забронировал столик и не договорился с официантом, чтобы тот принес бокал шампанского, в котором плавало бы кольцо. Проклятие, бриллиант совсем крошечный, Отем, наверное, проглотила бы кольцо вместе с шампанским и не заметила.

Я покосился на Отем: в своем черно-белом платье она выглядела ослепительно, на полных губах играла полуулыбка. В последнее время она постоянно так улыбалась. Я подозревал, что Отем даже не осознает, что улыбается. Просто ее счастье прорывалось наружу, и мне хотелось бы поймать его и сберечь, защищать Отем любой ценой до конца моей жизни.

Начиная с этой минуты.

– Отем…

– О, смотри, – воскликнула она. – Там открыто.