Александр Мищенко - Гарри Поттер и Большая Игра

Амелия Боунс пригласила Эрика в купе на пару слов. Она ехала в Лондон в том же вагоне Хогвартс экспресса, что и участники последних событий. В нагрузку к ней Скримждер приставил к школьникам четверых авроров, которые сейчас контролировали проходы в другие вагоны, хотя сама женщина считала, что повторного нападения в ближайшее время точно не будет.

- Спасибо за то, что прикрыл Сьюзи.

- Не за что, миссис Боунс. Не хотелось подставлять девчонку под удар, эти дуболомы на допросах ей бы так по мозгам поездили... Нет уж. Но вам предстоит с ней серьезно поговорить. Мне кажется, она и до сегодняшнего дня была не совсем в порядке... Хотя общение с нашими ей явно идет на пользу.

- Спасибо. – Повторила Амелия. – За мной должок. Видимо, еще один...

- Ах, оставьте. – Отмахнулся мальчишка. – Я дерусь потому что дерусь... – Неожиданно непонятно продолжил он, но женщина не стала ничего переспрашивать и уточнять. А потом Эрик хитро улыбнулся и добавил:

- Одни боялись Грюма, другие – Дамблдора, а от меня аппарировал сам Волдеморт! [9]

Эрик вернулся в свое купе и плюхнулся на сиденье, но двери закрывать не стал. На него тут же уставилось шесть пар глаз, в которых чувствовался немой вопрос.

- Да нормально все. – Отмахнулся мальчишка. – Мы с миссис Боунс поняли, что на многое смотрим абсолютно одинаково. Думаю, проблем не будет...

Ученики вокруг ощутимо выдохнули, причем явно не только в этом купе. Вообще сейчас в вагон было набито чуть больше народу, чем обычно, с нескольких факультетов сразу, да еще и аврорам надо было одно купе отдать... В общем, пришлось прилично уплотниться. И к разговору сейчас прислушивалось немало заинтересованных школьников.

- Все будет нормально. – Повторил Эрик. – Доедем вовремя, поговорим со встречающими... Может кого-нибудь попросят задержаться для дачи показаний, а может кого потом вызовут еще. Там видно будет.

Из других купе раздалось несколько облегченных вздохов. Мальчишка поймал взгляд чуть успокоившейся Гермионы, посмотрел на отчаянно переживающего Гарри, которому пришлось пролежать весь бой носом в пыли, на Пенси, сидящую сейчас в углу, уткнувшись в окно со странным выражением на лице... А потом решительно полез в свой чемоданчик и вытащил гитару.

- С командирской башенкой я в пролете... – Пробормотал мальчишка себе под нос, а потом продолжил немного громче: – А вообще по поводу этого случая у меня есть одна подходящая песенка... Желающие могут считать ее декларацией о намерениях.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден

Их возраст и быт,

И дрались мы до ссадин,

До смертных обид.

Hо одежды латали

Hам матери в срок,

Мы же книги глотали,

Пьянея от строк... [10]

Ритм постепенно ускорялся, и Эрик, начавший песню довольно тихо, пел теперь значительно громче, и выражение на его лице можно было назвать каким угодно, но только не спокойным.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

И сосало под ложечкой сладко от фраз,

И кружил наши головы запах борьбы,

Со страниц пожелтевших слетая на нас...

Мелодия у песни была совсем простенькой, зато слова били метко, не оставляя никого равнодушным, и любой, посмотревший сейчас на Эрика, понял бы, что мальчишка поет в первую очередь именно про себя.

Только в грезы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав – столько боли вокруг!

Постарайся ладони у мертвых разжать

И оружье принять из натруженных pук.

Испытай, завладев

Еще теплым мечом

И доспехи надев,

Что почем, что почем!

Разберись, кто ты – трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

Гермиона смотрела на мальчишку и думала, что теперь она понимает его намного лучше, чем раньше. Его – и еще, возможно, Гарри. Просто если у одного из них мысли были четко оформлены и сведены в осознанную жизненную позицию, то у другого все это существовало на уровне чувств и ощущения того, что правильно, а что – нет.

И когда рядом рухнет израненный друг,

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

От того, что убили его – не тебя...

Гарри слушал Эрика и думал о том, что теперь он никогда, никогда не допустит, чтобы кто-то дрался за него, а сам он оставался в стороне. Тонкс, лежащая в крови, Невил, отлетающий в сторону после Оглушающего заклятья, Пенси... При воспоминании о Пенси, вставшей между ним и Пожирателями, на Гарри нахлынула волна чувств, в которых он пока не мог разобраться, и он машинально вцепился в руку Чжоу, сидящей рядом, и все еще сильно переживающей после нападения.

А Кеннет Тейлор, аврор третьей категории, закончивший курсы одновременно с Тонкс, снятый с ворот замка самим Скримджером и направленный на охрану вагона со школьниками, стоящий сейчас у двери тамбура, отчетливо понял две вещи. Во-первых, он больше никогда не скажет Тонкс, что она не права, срываясь вот так неизвестно куда с поста. А во-вторых – теперь, спустя год, проведенный в Хогвартсе, для него охрана этих школьников стала личным делом, а авроры, с которыми он работал бок о бок в этом году – чуть больше, чем просто сослуживцами...

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если руки сложа, наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,

Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.

Если, путь пpоpубая

Отцовским мечом,

Ты соленые слезы

На ус намотал,

Если в жарком бою

Испытал, что почем,

Значит, нужные книги

Ты в детстве читал!

После окончания песни на весь вагон опустилась тишина. Молчали ученики, молчали о чем-то задумавшиеся авроры. Бэтти отчаянно цеплялась за руку внезапно посерьезневшего Дина, Невил решительно кивнул, как бы отвечая на свой собственный вопрос, о чем-то напряженно думала в своем купе Сьюзи, Дафна Гринграсс, попавшая в этот вагон вообще практически случайно, смотрела в окно, сжав кулаки... А Амелия Боунс в который раз почувствовала, что все еще не понимает этого пятнадцатилетнего мальчишку и не представляет, чего от него еще можно ожидать...

Четверг, 15 июня. 12:00. Министерство Магии

Зал был практически полон. Корнелиус Фадж в который раз задавался вопросом, зачем это главе ООМП захотелось доложить о результатах расследования так помпезно. Не иначе на репутацию работает. За год по большому счету сделано – с гулькин нос, а отчитываться-то чем-то надо... Ну ничего, пусть доложится, все равно потом в газетах будет то, что он, Фадж, посчитает правильным напечатать. Все его успехи можно будет потом и себе в заслугу поставить. Все-таки решение поручить контроль прессы Доллорес Амбридж, пришедшее в голову министру совсем недавно, оказалось довольно удачным...