Огнева Евгеньевна - Дети вечного марта

Сане нестерпимо захотелось туда, откуда вынесло диким катаклизмом. Где он отыщет свой Мир? И отыщет ли вообще…

— Мы знаем, в какую сторону тебе надо. Но дорога туда перекрыта., - прозвучало в голове. - Самое лучшее для тебя - повернуть назад. Не мешай нам. Нас осталось очень мало. Надо чтобы выросли дети. Пришельцы мешают. Они отвлекают нас от надзора, позволяя габайне распространяться.

— Я должен посоветоваться с другом, - заявил Саня, стараясь вообще не думать о Яре и его машине. Ни к чему было хозяевам цилиндрического мира знать, на что способна бампа.

— Иди, - последовал равнодушный ответ.

Обратно Саня несся, прыгая со ствола на ствол. Была опасность сорваться в яму, но он так торопился, что не думал об этом. Главное, он нашел способ сразу попасть в собственный мир и помочь Яру.

Бампа возвышалась посреди дороги вонючей железной горой. Оглядевшись на всякий случай, не пасется ли поблизости пустобрюх, Саня полез в надежное нутро механического зверя.

— Ты зачем так близко к завалу подкатил? - напустился он на Ярослава.

— Да мало ли… на всякий случай.

— Видишь подвявшие веточки? Вся дорога запорошена.

— Ну.

— Под ними ямина метров пять.

— Ни фига себе!

— Слушай. Тут такое дело… я там встретил защитников тропы. Они стерегут дорогу от габайны.

— Габайна - зверь такой?

— Нет, народ. Я одного видел…

Саня вкратце пересказал Яру историю с пустобрюхом.

— Впереди, за завалом поселок стражей, а за ним в туннеле куча-мала. Не знаю сколько там тварей, но никак не меньше сотни.

— А защитников?

— Мало. Но у них свои средства. Не спрашивай какие. Мне они ничего не сказали, да и никому не скажут. Они пока справляются, не пускают тварей на перекресток миров. Но думаю, если габайна еще разрастется, она их сметет. Представляешь, один паршивый ублюдок укатал своими песнями кучу народа. Если эти твари прорвутся в другие миры, они там ничего живого не оставят.

— Что ты предлагаешь?

— Помочь стражам тропы. Ты же один целую стаю блохоногов уложил. Если не всех пустобрюхов перебьем, так хоть проредим. В благодарность стражи укажут, как нам выбираться в свои миры. Мне их старший так и сказал: мы, мол, знаем, куда вам надо, но дорога перекрыта габайной.

— Ага, мы боекомплект расстреляем, а нам потом фигу. Еще и раскулачат. Прикинь, твоим стражникам БМП бы очень подошла…

Саня задумался. Как объяснить слепоглухонемому, что мир можно не только потрогать? Он многолик, но увечный этого познать не может. И не поверит. Однако объяснять придется. Иного выхода нет. Поворачивать в Дебри нельзя. Так заплутаешь, вообще никуда не попадешь. А тут, нате вам, развилка, на которой укажут где дом.

— Вот представь, - начал кот, мучительно подбирая слова, - ты стоишь на страже.

— В карауле, - поправил Яр.

— Не важно. Твоя задача: не пустить врага. Зазевался или задремал, прорвутся и всех твоих близких, родных вырежут и дом пожгут. При чем, оборонить их можешь только ты. Ни у кого больше нет броневой машины. Значит, стоишь ты и высматриваешь врага, а тут у тебя по ноге муравей ползет. Заблудился и принял тебя за дерево. Ползет, еще и спрашивает, в какую ему сторону. А ты ему: дескать, валил бы ты, мураш, по добру поздорову. Может, ты бы его и пристукнул, да руки заняты - прицел держат. Муравей знать не знает твоей силы, и задачи твои ему не понятны. А ты знаешь, в какую сторону к муравейнику двигать.

— Стой! Я понял. Мы не понимаем, что заставляет хранителей тропы сидеть тут и костяных чертей гонять. По уму, давно бы все бросили и свалили с семьями в теплые края. И что у них за оружие, знать не знаем… все равно, страшно. Наколют нас тут и чертям скормят.

— Эти не наколют, - твердо сказал Саня.

— Откуда знаешь?

— Оттуда! Я аллари, мы по другому… чувствуем.

— Мысли, что ли, читаете?

— Нет. То, что под мыслями.

Теперь надолго задумался Яр. Почесал в затылке, припал к триплексу, осматриваясь. Ерзал, ерзал, поднял на Саню серьезные, ставшие от напряжения совершенно круглыми, глаза, и выдавил:

— Толковать с хранителями вместе пойдем?

Ему было страшно. Но и любопытно. Чем-то этот совершенно чужой аллари человек напомнил Сане товарищей.

— Ты тут сиди. Те штуки, которыми ты блохоногов гонял еще остались?

— Остались, но мы лучше чертей другой фиговиной накроем. Говоришь, роятся?

— Кублом катят.

— Выйти на прямую наводку и зафигачить из миномета. Только ошметки полетят.

Хранители тропы стояли на том же месте. Саня влез на камень и уже собрался заговорить, когда главный хранитель вскинул вверх руку. В голове зазвучал голос:

— Мы все слышали. Но и нас могут слушать. Габайна очень хитра и изобретательна. Не надо лишних слов, даже мыслей лишних не надо. Мы раздвинем для вас завал. Но действовать придется очень быстро. Твари заволновались. Если они рассыплются по тропе, ваше оружие окажется бесполезным. Нам легче справиться с ними, если они разрозненны, но велик соблазн, накрыть всю стаю разом. Возвращайся к своему железному зверю, и жди знака.

— Какого?

— Ты поймешь. Возьми.

Главный хранитель положил на землю два шлема сделанных их черепов габайнеров. Саня без страха спустился с камня и, подхватив подарок, запрыгал по в сторону машины.

— Я это не надену! - категорически отказался Яр.

От шлемов воняло, хоть нос затыкай. Парень даже люк отказался задраивать. В кабине бампы слоился густой дух падали.

— Надевай! - приказал кот. - Иначе все дело провалишь. Я так понял, габайна намного сильнее, чем одинокий охотник. Без этих украшений она нас в миг раскусит.

— Типун тебе на язык. Меня сейчас вывернет. Не могу.

— Тогда, поворачивай! - рявкнул кот. - Вернемся в Дебри, будем ящериц гонять, пока горючее не кончится.

Чуть не всхлипывая, Яро натянул на голову вонючий шлем, икнул, выдал длинное многосложное ругательство и вдруг успокоился.

— Странно, будто музыка звенела, нежно так, хорошо… а надел, и нет ничего. У тебя как?

— У меня то же. Значит, габайна нас засекла. Но сделать они нам уже ничего не сделают… если мы люк задраим, - сварливо закончил кот.

Бампа отползла на главную дорогу и замерла, тихо рокоча мотором. Саня никак не мог привыкнуть к тому, что она не живая. А когда устал думать на эту тему, вдруг сообразил, что не прав. Она была живой, только жизнь эта сильно отличалась от их с Яром. Даже от жизни хранителей тропы и пустобрюхов. Машина не умела соображать, но как-то по-своему чувствовала.

Миленька, - мысленно обратился к ней кот, - только не подведи. Я тебя в речке выкупаю, песочком собственноручно до блеска надраю. Покатишь домой нарядная…

Звук, наподобие биения дальнего гонга родился не в голове, а в груди под сердцем. Рядом, хватаясь за рубашку, вскинулся Яр: