Огнева Евгеньевна - Дети вечного марта

Долина, в которую выскочила одуревшая от собственного грохота бампа, тоже напоминала тоннель. Небо тут было, и лес тоже, но они как будто закручивались. Если взять стеклянную трубу, нарисовать на стенках лес и посмотреть в нее при рассеянном свете дня, увидишь, как раз, такую картину.

Дорога стала ровнее. Прекратилось подпрыгивание и качание, грозившее растрясти пассажиров в пыль.

— Ну, и во что мы на этот раз вляпались? - спросил Яр, не отрываясь от смотровой щели.

— Ты, погоняй, погоняй… там видно будет.

— Одно хорошо, дорогой товарищ кот, в БМП нас ничем кроме фугаса не возьмешь.

— А как насчет землетрясения? Я тут недавно видел, как земля целый замок сглотнула, и не поперхнулась.

— Так ить замок-то на месте стоял, а мы двигаемся. Котимся ко всем чертям.

На Яра напала веселость. Он принялся что-то насвистывать. Саня свист в доме не одобрял, но бампу домом можно было назвать с большой натяжкой. Опять же - в гостях. Сиди и помалкивай.

Досвистелся! Торную дорогу перегородил завал: бурелом вперемешку с камнями. Яр чертыхнулся и откатил назад, высматривая объезд. Просвет обозначился слева. Парень уже тронул рычаг поворота, но Саня перехватил руку.

— Ты чего дергаешься? - тормознул Яр.

— Этот завал кто-то специально наворотил, - сказал Саня.

— С чего ты взял?

— Такую кучу только паводок мог принести.

— Ну и принес…

— Он бы в одну сторону деревья положил, и заилило бы все тут. Гляди, деревья с той и с другой стороны дороги брали. Камни тоже. А проход оставили, чтобы дураки вроде нас туда обязательно сунулись.

— Не забывай, у нас броня. Что они нам могут сделать?

— Яму ловчую выкопать и подождать, когда мы туда провалимся. А когда нам невмоготу станет за броней отсиживаться и мы подышать вылезем, либо из луков постреляют, либо камнями завалят.

Веселость с Яра ползла вместе с природным румянцем. Он растерянно оглядывался, будто ему кто второй проход специально прорыл. Не нашел и спросил кота:

— Что предлагаешь?

— Ты сиди тут, а я пойду огляжусь.

— Видишь ящик? - деловито велел Яр. - Открой. Там бронежилеты лежат. Нашел? Ага, это самое. Надевай. Так… каску… это не кастрюля, это - на голову. Ремешок застегни. Теперь…

В руку Сане легла маленькая изогнутая железка.

— Здесь оттянешь, тут нажмешь. Только держи стволом от себя. Если и не попадешь, так хоть напугаешь.

Кот сообразил, что перед ним оружие наподобие того, каким покрошили стаю блохоногов. Помньше, зато на человека - вполне годится.

Бронежилет мешал. Каска зацепилась за край люка, больно рванулв шею. Саня тихонько заругался, но снимать доспехи не стал. Не удобно, да - верно.

Воздух в долине был чистый и холодный. Между камнями хлюпало. Пахло весно, талой сыростью и опасностью. Стараясь не оступаться и глядя больше под ноги, не пропустить бы ловушки, Саня пошел по предложенной хозяевами тропе. Шагах в двадцати каменистая земля была прикрыта мелким веточками. Кот остановился. Только дурак не узнал бы ловушки. Так и есть, смастерили ловчую яму на большого зверя. Но обойти ее в одно рыло было вполне возможно. Саня вскарабкался на поваленный ствол, перебрался на другой, и так ходко ушел к дальнему краю опасного участка. Осталось, подняться на высоченный камень. Он отыскал пару зацепок, подтянулся и лег грудью на вершину.

Откуда возник тонкий, зудящий звук, кот сообразил только, когда тряхнул головой. Звенело внутри. Тряси, не вытрясешь. Саня замер и дыхание затаил. Звук прекратился. Стоило пошевелиться, опять засвербело. Голову будто зажало в тиски Превозмогая дурноту, кот вздернул тело на плоскую вершину.

И тут пришли слова. Они возникали внутри головы. По отдельности - чужие, но смысл он, - как то ни странно, - понял. Ему предлагали катиться восвояси. Вежливо, между прочим, предлагали.

Саня поднялся во весь рост. А что еще оставалось делать? Если противник тебя так обхаживает, значит подлости не замыслил. А раз так - с ним можно договориться.

Их было трое. Сердце у Сани ухнуло и покатилось вниз. Забыл! Как он мог… но присмотрелся и разом отмяк. У подходивших к нему людей, - или не людей, - только маски напоминали морду пустобрюха. В остальном же - все на месте: руки, ноги, животы. Обуты они были в, перевязанные полосками кожи, чуни - почти лапти. В руках копья и длинные ножи. От них тянуло холодной, постоянной, пожизненной, впитанной с детства, или даже с зачатия настороженностью. Саня, как учил Яр, передернул затвор маленькой железной смерти и расставил ноги, согнув слегка в коленях. Если что, и прыгнуть, и пнуть сможет.

Двое, которые шли по краям, выдвинулись вперед. Средний отстал. Берут в клещи, сообразил кот. Но тут движение людей замедлились. Средний подал остальным знак, остановиться.

— Кто вы? - прозвучал в голове у Сани чужой голос.

— Мы путники, - отозвался кот.

— Зачем вы пришли сюда?

— Мы ищем свою страну.

— Поворачивайте. Дальше вам не пройти.

— Почему?

— Вы попадете к габайнерам.

— Это кто?

— Они завлекают и пьют кровь. Ты теплокровный. Твой зверь тоже теплый, но крови у него нет. Его не тронут, тебя высосут.

— Я знаю кто такие габайнеры. Видел одного. А кто вы?

— Мы защитники. Если мы уйдем, габайна распространится на все миры. Мы стережем. Но нас мало, а габайна растет.

— Почему вы носите личины габайнеров?

— Они дают защиту от их нашептываний.

Личины защитников имели длинные, отходящие вниз из подглазий клыки или бивни. Над головами масок поднимались короткие рожки. Сане казалось, что звук, рождающийся в его голове, исходит из этих отростков.

— Вы можете разговаривать молча? - спросил он у защитников.

— Да. И ты тоже можешь говорить с нами, не разжимая губ. Мы слышим.

Саня задумался. Их было всего трое. Что-то, - чему он привык доверять больше нежели глазам и ушам, - подсказывало ему: они - последние. А дальше? Саня прикрыл глаза. За нагромождением камней стояли хилые шалаши. В них ютились женщины и дети. Дальше… полоса дороги, ловчие ямы, колья, поваленные деревья и…

Масса! Оно копошилось и переливалось как капля масла. И двигалось! Обволакивая собой препятствия. Оно было конгломератом из непрерывно поглощающих, испражняющихся, совокупляющихся и рожающих тел. На поверхности мелькали рога и костяные кольца. Копыта молотили воздух.

Людские жилища были очерчены невидимым пределом. Однако ничто не мешало габайне обкатиться вокруг и растечься на всю ойкумену.

Есть миры, есть граница, а есть ойкумена, вмещающая в себя все это. Саня не так давно узнал значение этого слова. Спасибо, брат-собака подсказал. Где он? Где Шак? Что с девочками. Кот себе путешествует в свое удовольствие, а они? Живы ли?

Засосало под ложечкой. Лучше любой голод, чем тоска по близким. Голод можно заговорить, затереть. Тоску - нет.