Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

Камерон нес противень со свежеиспеченными круассанами. Он поставил его на стойку и с помощью щипцов положил круассаны на серебряный поднос в витрине. После того как выпечка оказалась на своем месте, он поднял глаза и наши взгляды встретились. Я дружески кивнула или даже улыбнулась, так как до сих пор босс Апрель всегда был добр ко мне. Однако сегодня он сощурился, а вокруг губ появилась жесткая линия. Мне это не понравилось. Камерон выглядел совсем не радостным. Я сразу почувствовала в животе тяжесть от маффина, и паника, которую я поборола при входе в кафе, попыталась снова выйти на поверхность.

Камерон вытер руки тряпкой и вышел из-за стойки. Я автоматически сжалась на стуле. От Апрель, конечно, не ускользнуло мое странное поведение. Она глянула через плечо на Камерона, который мимоходом что-то взял за стойкой и теперь нес к нам. Благодаря часам, которые провела с Меган в ее ателье, я сразу узнала холст.

С картиной в руках Камерон остановился перед нами и пристально посмотрел на меня.

— Что это? — Он развернул холст и показал мне картину.

Стиль Меган. Четкие линии в рисунке и буйные мазки в цветовом оформлении. Розовый и фиолетовый преобладали, зеленые и голубые тона дополняли. Картина была абстрактной, но мысль угадывалась: обнаженная женщина запрокинула голову, ее губы приоткрыты, словно в стоне, она сидит на коленях обнаженного мужчины, ласкающего ее грудь. Буйные мазки вокруг его пальцев позволяли предположить мнущие движения.

Я подняла глаза на Камерона, который все еще ждал ответа, и откашлялась.

— Картина?

— Конечно это картина! — гневно выпалил он и понизил голос. — Но зачем твоя подруга послала мне картину, на которой у нас секс?

Я посмотрела на рисунок еще раз. Теперь, когда это сказал Камерон, я узнала обе фигуры. В общем колорите это было не заметно, но у женщины действительно были розовые волосы, как у Меган, а контур на внутренней стороне ее правого бедра напоминал татуировку, которую она сделала год назад. Мужчина был заметно больше женщины — как Камерон в сравнении с Меган, — и, хотя его волосы были темно-синего цвета, прическа напоминала о Каме, как и угловатая челюсть. Апрель звонко засмеялась.

— Это не смешно! — фыркнул Камерон. Его щеки покраснели, от стыда ли или от жара на кухне — я не могла сказать. — Как Меган пришло в голову послать мне такое?

Я прикусила нижнюю губу. Если бы не мои неприятности, я бы присоединилась к смеху Апрель.

— Кажется, она при мне упоминала, что находит обстановку этого кафе немного скучной.

— Она серьезно думает, что я повешу здесь эту картину?

На это я не могла ему ответить, так как даже после всех лет дружбы с Меган мне иногда было довольно тяжело ее понять. Она не была оторванной от жизни и знала, что не каждый может принять ее экспрессионистическое искусство. И все-таки она потратила свое драгоценное время, чтобы создать эту картину, которая явно была не просто эскизом. То, к чему она стремилась, было для нее серьезно.

— Я хочу с ней поговорить, — внезапно сказал Камерон.

— Хорошо.

Он ожидающе смотрел на меня.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Я вытащила телефон и набрала номер Меган.

— Привет, Сага, — сказала она. Ее голос звучал приглушенно. Видимо, она включила громкую связь. — Что случилось?

— Я сейчас сижу с Апрель в «Le Petit», и Камерон хочет с тобой поговорить.

— О! Он получил мой привет?

Я бросила быстрый взгляд на картину.

— Да, получил.

— Она понравилась ему?

— Почему ты сама не спросишь его об этом? — Я положила телефон на стол, чтобы Камерон мог его взять, не касаясь меня.

— О чем ты думала, посылая мне эту картину? — крикнул он в трубку.

Из-за посторонних звуков в кафе я не могла услышать ответ Меган.

— Ты спятила? Я не повешу эту вещь над своей стойкой.

— …

— И над кроватью тоже.

— …

— Дело не в том, считаю ли я тебя хорошенькой или нет! — С каждым словом Меган, обращенным к нему, щеки Камерона краснели все сильнее. Поднятым пальцем он дал мне понять, чтобы я подождала, и поспешил на кухню с телефоном и картиной.

— Я бы хотела присутствовать, когда ты была здесь с Меган, — сказала Апрель и, все еще веселая, посмотрела вслед Камерону.

— Она снова навестит меня не позднее Хеллоуина.

— Еще десять месяцев.

Я сделала глоток чая.

— Я думаю, Камерону тоже нужно время, чтобы оправиться от шока. — Мне стало его немного жаль, но недостаточно, чтобы попросить Меган оставить его в покое. Кроме того, картина действительно была очень эстетичной и представляла бы яркое зрелище в его коричнево-бежевом кафе.

Дверь на кухню снова открылась, и выбежал Камерон, на этот раз без картины, но все еще с пылающим лицом. Он так сильно хлопнул передо мной телефоном об стол, что я думала, треснет дисплей.

— Твоя подруга невозможна.

Я обхватила чашку обеими руками, чтобы никто не заметил дрожь моих пальцев.

— Она особенная.

— Особенно навязчивая.

— Я не понимаю, почему ты так разволновался из-за картины, — сказала Апрель и взяла свой сэндвич. — Она сексуальная, но с большим вкусом, и кафе действительно не помешало бы немного разнообразия.

— Смотреть на то, как Меган и я… Ну, знаешь, — сказал Камерон, понизив голос.

Апрель пожала плечами:

— Ну и?..

— Ну и? Люди бы подумали, что у меня с ней что-то есть.

— А это плохо, потому что?..

Камерон пристально посмотрел на Апрель, как будто не понял вопроса.

— Потому что это неправда, — сказал он наконец. — Кроме того, тебе бы понравилось, если бы я повесил здесь картину, на которой ты изображена обнаженной?

Апрель равнодушно пожала плечами:

— Мне бы это понравилось, только если бы я хорошо выглядела.

— Ты блефуешь. — Камерон вызывающе посмотрел на нее, но одновременно в его взгляде был оттенок неуверенности. В этот момент даже я не была уверена, лгала ли Апрель, чтобы спровоцировать Камерона, или она в самом деле так думала.

Они еще некоторое время обсуждали интерьер кафе, а я слушала их, пока не зазвонил мой телефон.

Это была Оливия.

О господи, о господи, о господи. У меня усилилось сердцебиение. Я схватила телефон и поспешила в более спокойный угол кафе, чтобы принять там звонок.

— Привет! — От волнения мой голос звучал слишком резко. Я откашлялась и начала снова. — Привет, Оливия.

— Привет, Сага, — ответила она. — Я невовремя?

Я покачала головой:

— Нет, нет, совсем нет.

— Окей. — Она глубоко вздохнула, и возникла маленькая пауза. Это не могло означать ничего хорошего. — Итак… по поводу квартиры, — начала Оливия. — Я встретилась со всеми желающими, и ты мне очень нравишься, Сага, но я, к сожалению, не могу дать тебе маленькую комнату. Если бы ты была готова взять большую, я была бы рада.