Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

— Привет, — ответила я и издала нервный смешок. Почему из тысяч людей, которые жили в Мелвью, и сотен, кто посещал университет, сюда пришел именно тот, кого я знаю? — Глупое совпадение, не так ли?

— Да уж. — Он засунул руки в карманы брюк и смотрел в пол, на котором можно было заметить многочисленные следы от резиновых подошв.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила я, хотя еще сама не была уверена, хочу ли остаться. Группа производила хорошее впечатление, но с Коннором мне надо было постоянно контролировать себя, чтобы не сказать чего-то, о чем не должны знать наши общие друзья. С другой стороны, он здесь не от хорошей жизни, и если он подорвет мое доверие, я ведь могу сделать то же самое. Не то чтобы я собиралась воспользоваться ситуацией, но знание этого имело некоторый успокаивающий эффект.

— Я не знаю, — ответил Коннор. — А почему ты здесь?

Я задумалась. Если я сейчас скажу ему правду или хотя бы часть ее, у меня уже не будет пути назад. Если он еще есть: без причины меня бы здесь не было, и Коннор это знал. Кого я хотела обмануть?

— Не надо говорить, если не хочешь, — сказал он, невольно повторив мои недавние слова.

— Я страдаю от страха, — объяснила я, борясь с неуверенностью. Я была не готова рассказать все — ему или группе, риск был слишком большим, пока Нора была несовершеннолетней и жила с Аланом под одной крышей. Однако моя проблема отличалась многогранностью. — Мне часто бывает тяжело находиться среди людей. Прежде всего я чувствую себя плохо рядом с мужчинами. Часть меня постоянно испытывает страх, что они могут что-то сделать со мной.

— Ой. Извини. Я… — Коннор отступил на шаг.

— Все хорошо, — прервала я его. — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы доверять тебе. В основном меня страшат незнакомцы.

— Хорошо, потому что меня тебе действительно не нужно бояться. Я бы никогда не сделал тебе ничего плохого, — заверил меня Коннор. В коридоре за нами зазвучали шаги и голоса, как будто закончился другой сеанс. — Теперь я понимаю, почему ты при нашей первой встрече в столовой выглядела как привидение. Я тогда боялся, что ты упадешь, не дойдя до кассы.

Я удивленно подняла брови. Мне казалось, я хорошо контролировала себя в этот день, но, видимо, я ошиблась. Прежде чем я смогла ответить на замечание Коннора, угол обогнула группа девушек. Они несли с собой футляры разных размеров и форм, наверное, с инструментами внутри. Мы прижались к стене, чтобы не стоять у них на пути.

— Я не против того, чтобы ты осталась в группе, — сказал Коннор. — Мне нечего скрывать, если ты не планируешь бегать по окрестностям и рассказывать всем об этом.

— Я бы никогда этого не сделала, — заверила я его. — Кроме того, с кем мне говорить об этом? Апрель и Лука не знают, что я здесь, и было бы хорошо, если бы так и осталось.

— Конечно. Я нем, как могила. — Коннор закрыл рот рукой. — Значит, ты остаешься в группе?

Не знаю . Я еще не решилась. Мне нравился Коннор, но не очень нравилась мысль говорить с ним о своих проблемах. С другой стороны, он теперь знал о моих страхах. Может, это и к лучшему. Я делала все, чтобы скрыть свое прошлое от друзей и без него построить будущее в Мелвью, но что, если это было невозможно? Прошлое было частью меня и формировало меня. Я не могла отделить его от себя, как отмершую конечность. Но даже если бы могла, культя была бы видна. Возможно, пришло время выбрать новую стратегию, взять пример с Ноа и других и принять тот факт, что я могу бежать от Алана, но не от человека, которого он из меня сделал. Это не означало, что я должна всем рассказывать, что он со мной сделал — обещание, данное ему, препятствовало мне, — но я могла быть честной с собой и со своими друзьями, так же как была честна с Меган. В этой ситуации что могло помочь приблизиться к правде и дать ей медленно войти в мою жизнь больше, чем занятия в безопасности закрытой группы?

— Остаюсь, — сказала я, не дав себе шанс передумать. Теперь пути назад не было.

Наконец! После недель абсолютного затишья меня снова пригласили на осмотр квартиры для совместного проживания. Это случилось впервые с тех пор, как я была у Оливии, и, когда этим утром стучала во входную дверь Миранды и Стеллы, я не могла бы быть более взволнованной. Комната, которую они сдавали, находилась рядом с кампусом и была мне по карману. Тело вибрировало от предвкушения, однако это чувство длилось недолго. Уже на лестничной площадке мне ударил в нос резкий запах травы. Я еще лелеяла надежду, что запах шел из другой квартиры, но он привел меня к двери Миранды и Стеллы. Я сразу подумала о Конноре и мнимо прекрасной квартире для совместного проживания, которую он показывал мне в Интернете.

Я не осуждала людей, куривших марихуану, и, возможно, могла бы, учитывая благоприятную цену, не обращать внимания на запах, но, войдя в квартиру, я увидела, что запах травы был самой маленькой проблемой. В квартире не было пола. Вернее, был только серый цементный пол, состояние которого позволяло предположить, что ковролин или ламинат отсутствовал здесь не со вчерашнего дня. Описанная в объявлении «встроенная кухня» встретила меня нагромождением старых шкафов, погребенных под горами мусора и грязной посуды. Ели здесь на садовом столике из пластика с заметными следами повреждений от тушения сигарет. Ванная комната показывала уровень гигиены общественного туалета, а предлагаемая комната размером четырнадцать квадратных метров в реальности имела не больше десяти. По сравнению с этой квартирой даже тот мотель можно было классифицировать как достойное жилье, и чем дольше я из вежливости говорила с Мирандой и Стеллой, тем больше убеждалась, что марихуана была самым безобидным наркотиком в их жизни. Когда я попрощалась, они сказали, что свяжутся со мной, но, как только покинула квартиру, я решила написать им вечером письмо с отказом.

Луки и Апрель в этот вечер не было дома. Я использовала время, чтобы позвонить Норе и маме. С Рождества мы мало контактировали друг с другом, и Нора упрекала меня в этом. Я не могла осуждать ее, но пыталась загладить вину, слушая ее школьные сплетни и проявляя терпение, когда она целых десять минут восторженно рассказывала о Миче Дженкинсе. Мальчик казался прямо-таки идеальным. Потом я еще поговорила с мамой об учебе, а она рассказала мне горячие новости из больницы (заведующий отделением встречался теперь с медсестрой). В конце мы договорились — хотя обе знали, что это ложь, — скоро созвониться и закончили разговор.

Я ненавидела скованность между нами, но единственной возможностью ослабить ее был бы визит в Мэн, а к этому я еще не была готова. Может, это случится через несколько месяцев или лет, когда запуганная девочка во мне наконец будет в состоянии сказать Алану «нет».