Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

Апрель нажала на кнопку звонка рядом с дверью. Мгновение спустя дверь открыл Коннор.

— Привет, вы пришли рано.

— Ты тоже, — ответила Апрель.

Он пожал плечами:

— Я помогаю Аарону наводить порядок.

Апрель сунула ему в руки пакет, который взяла с заднего сиденья своей машины. Я не знала, что было внутри, но предполагала, что легкая закуска, и невольно спросила себя, должна ли была тоже что-то принести. Наверное, надо было внести несколько долларов в счет покупки Апрель.

Мы повесили верхнюю одежду в гардеробе и проследовали на кухню. Аарон стоял там, окруженный десятком блюд на стойке, и мелко резал овощи. Сладкий запах, который я не могла узнать, висел в воздухе, а окно запотело от пара.

— Привет! — Аарон помахал нам ножом с видом сума­сшедшего серийного убийцы. Впечатление усиливалось из-за его полностью черной одежды.

— Ого! Будь осторожен с ним. — Апрель засмеялась и стащила полоску красного перца.

— Кыш! — шикнул Аарон. — Не таскать украдкой. — Он сделал прогоняющее движение рукой. — Ты как Коннор. Я думаю, он уже съел целый огурец.

— Неправда! — запротестовал Коннор и занялся пакетом, который принесла Апрель. В нем было несколько бамбуковых циновок, упаковки с листами нори и два рулона пищевой пленки. Теперь я узнала запах на кухне: рис.

— Суши? — спросила я.

Аарон кивнул:

— Желание Апрель.

Я закатила глаза:

— Конечно.

— Эй, ты тоже любишь суши. — Апрель вызывающе посмотрела на меня.

— Но не так сильно, как ты.

— Ага, потому что никто не любит суши так сильно, как я. — Она мечтательно прижала руку к груди, а потом схватила полоску моркови.

Аарон бросил на нее предостерегающий взгляд, но ничего не сказал и продолжил кромсать паприку с такой поразительной скоростью, что мне стало страшно за его пальцы.

— Я могу как-нибудь помочь? — спросила я.

— Если хочешь, можешь достать из холодильника и нарезать рыбу.

— Ясно. — Я пошла мыть руки.

— А что мне делать? — спросила Апрель.

Коннор, который распаковывал новые бамбуковые циновки, показал на большое глубокое блюдо, стоящее в стороне и накрытое платком. Мне бросилось в глаза, что он сегодня первый раз со времени нашего знакомства не в рубашке, а в темно-зеленом пуловере с V-образным вырезом.

— Ты можешь приправлять специями рис. Уксус, сахар и соль я тебе уже подготовил.

Апрель отдала честь:

— Есть, капитан!

Я взяла рыбу из холодильника и стала за стол на надлежащем расстоянии от Аарона. Он уже приготовил мне доску с ножом. Для пробы я отрезала несколько полосок от свежего лосося.

— Так?

Он посмотрел на мою работу.

— Пожалуй, немного тоньше.

Осторожно, чтобы не провести вечер в больнице, лишившись кончика пальца, я последовала его указанию. Несколько минут мы работали молча, но с тем, кого не знаешь, тишина всегда чувствуется особенно.

— Что ты делал на Рождество? — спросила я наконец.

— Ничего увлекательного. — Аарон пожал плечами, не отрывая взгляда от разделочной доски. — Все мои сожители поехали к семьям, а я был здесь. Рождественским утром несколько часов помогал в благотворительной кухне. Это все.

Я не знала, что меня больше удивило, сотрудничество с благотворительной кухней или то, что он не провел время с семьей.

— Как так получилось?

— В моей семье не придают большого значения этому празднику, — лаконично ответил он, и его голос при этом звучал нейтрально. Однако он сменил тему. — Вы уже получили оценки?

— Еще не все, — ответила Апрель, наливая в рис уксус. — Но зато сдали все экзамены. А ты?

— Так же, — ответил Аарон. — Но низкие баллы меня бы разочаровали. Еще никогда так много не зубрил, как в последние два месяца.

— Я могу это подтвердить, — признала Апрель. Она насыпала в рис еще немного соли, обхватила огромное блюдо рукой, прижимая к себе, чтобы можно было лучше перемешать. — А как обстоят дела у тебя, Сага?

— Я тоже сдала все предметы, только по психологии еще не выставлены баллы.

Очевидно, в голосе было слышно мое беспокойство по поводу оценки Эриксена, так как Апрель с пониманием посмотрела на меня:

— Я уверена, что ты сдала.

— Увидим. — Я попыталась улыбнуться.

В результатах уже ничего не изменишь, поэтому я не позволяла себе задумываться о последствиях провала. Я успею сделать это, если узнаю, что провалилась. Зачем прежде­временно загонять себя в панику?

— Я тоже знаю все результаты, — сказал Коннор и сочувствующе улыбнулся мне. — Кроме психологии.

— С психологией тоже все получится, — заверил Аарон и положил свеженарезанные полоски паприки в одну из тарелок. — Ты много учился и понимаешь, о чем идет речь. Эриксен оценит это. Кого интересуют несколько пропущенных слов и описок?

Коннор с покрасневшими щеками уставился на узор своих носков, как будто собирался открыть секрет.

— Тебе легко говорить. Твое изложение не похоже на записки ученика начальной школы.

— Твое тоже не похоже, — сказал Аарон разочарованно, как будто досадовал, что снова ведет эту дискуссию. — Ты недооцениваешь себя. Если бы ты был таким неспособным, как внушаешь себе, ты никогда бы не сдал выпускные экзамены в школе.

Коннор фыркнул и поправил очки, которые грозили упасть.

— Ты не можешь сравнивать экзамены в школе с психологией у Эриксена.

— Могу и буду. — Аарон вызывающе поднял подбородок, однако, прежде чем Коннор смог ответить, в доме раздался пронзительный звонок.

— Я открою, — сказал Коннор, который явно хотел покинуть кухню, чтобы избегнуть трений с Аароном.

Мне были понятны его чувства. На его месте я бы тоже чувствовала себя плохо, публично говоря о своей легастении. Возможно, я ошибалась, но, похоже, речь шла о ней. Это могло бы также объяснить, почему Коннор после экзаменов выглядел таким нервным.

— Готово! — крикнула Апрель и разрядила неприятную тишину после поспешного ухода Коннора. Она снова накрыла блюдо крышкой и оперлась о кухонную стойку. Апрель требовательно протянула руку в направлении Аарона и издала плачущий звук.

Он закатил глаза и дал ей блюдо со свеженарезанной паприкой.

Она схватила две полоски.

— Спасибо!

— Ты испортишь аппетит.

— К суши? Никогда. — Она положила паприку в рот и блаженно улыбнулась.

Я тоже не смогла сдержать улыбку. Хорошее настроение Апрель было заразительным, и я радовалась, что она заставила меня пойти с ней.

Краем глаза я увидела, что Коннор вернулся на кухню.

Он был не один.

С ним был Лука.

Я оцепенела. Казалось, мир вокруг меня исчез, остался только он. Чувство тоски, которое не давало мне заснуть ночью, вернулось в сопровождении колющей боли в груди.

Я затаила дыхание. И, несмотря на острую боль, не смогла отвернуться. Он изменился — и все же остался самим собой. Только он больше не был Лукой, который перед Рождеством лежал со мной в постели. Он был Лукой, которого я встретила в женском общежитии, — дерзким и самодовольным. Заносчивая улыбка играла на его губах. Он не раскрывал своих карт и одновременно, казалось, знал карты других игроков, так что им оставалось лишь проиграть ему. Однако, когда он увидел меня, будничное выражение его лица поменялось, и холодность настигла меня, как удар в лицо.