Евгения Горская - Пока ложь не разлучит нас

— Привет, — сказала Катя.

— Привет, — сказал Антон.

— Ты меня вчера всё-таки ухитрился испугать.

— Прости, — покаялся он.

— Таня не дарила Стасу коньяк. И он ей не дарил.

— Всё-таки протрепалась! — упрекнул Антон.

— Не протрепалась, — засмеялась Катя. — Не протрепалась, а аккуратненько всё выяснила.

— Умница!

В трубке слышался птичий щебет.

— Ты на даче, что ли? — поинтересовался Антон.

— Угадал! Ой, как здесь хорошо!

— Моей жене тоже нравится на природе, а мне скучно.

— Помнишь, мы группой отмечали у тебя на даче окончание сессии? Шашлыки жарили?

— Было такое, — припомнил Антон. — На третьем курсе, кажется?

— На четвёртом, — поправила Катя. — Кстати, Таня твоя соседка.

— Да? — удивился Антон.

— Угу. Они недавно участок купили. Только не в твоём посёлке, а по другую сторону железной дороги и ближе к Москве. Я Тане говорила, что ты теперь её сосед. Или у тебя сейчас другая дача?

— Да нет, та же самая. Родители редко приезжают, я дачную жизнь не очень люблю, а жене нравится.

— А у Тани как раз всё наоборот. Летом всей семьёй там живут. С детьми бабка и нянька сидят, а Татьяна с мужем работают, каждый день в Москву ездят…

В кабинет заглянул программист, один из тех, кого Стасу удалось неудачно переманить. Антон махнул рукой — заходи.

— Пока, Кать, — попрощался он. — Счастливо тебе отдохнуть!

Антон положил телефон рядом с клавиатурой и спросил коллегу:

— Проблемы?

Проблемы у парня возникли не слишком серьёзные, Вася Прохоренко с такими справился бы сам. Антон начал объяснять парню, что нужно делать, и о собственных проблемах на какое-то время забыл.

— Ты уверена, что это был выстрел? — допытывалась Соня, слушая сбивчивый Камиллин рассказ.

— Ну откуда я могу быть уверена! — разозлилась Камилла. — Я что, охотник? Я стрельбу только в кино слышала.

— Пойдём! — решительно сказала Соня и потянула Камиллу за руку.

— Куда? — не поняла Камилла.

— На то место, — терпеливо объяснила подруга. — Осмотрим там всё, поищем.

— Что поищем?

— Не знаю, — Соня пожала плечами и додумала: — Гильзу.

Камилла понятия не имела, как выглядят гильзы.

Никуда идти ей не хотелось, но она послушно сунула ноги в босоножки и неожиданно сказала:

— Соня…

— Что? — подруга, закусив губы, нетерпеливо топталась рядом.

— У меня будет ребёнок.

— Ой! — отпрянула Соня и нелепо взмахнула руками. — Поздравляю! А Антон знает?

— Нет ещё. — Камилла застегнула босоножки и взяла в руки ключи. — Я сама ещё не совсем уверена. И вообще… Не хочу пока ничего ему говорить.

— Почему?

— Так…

Во-первых, Камилла действительно ещё не была ни в чём уверена. Она сходит к врачу, сделает УЗИ и тогда признается Антону.

А во-вторых…

— Кончится вся эта чертовщина, и тогда скажу, — объяснила Камилла.

Когда-нибудь же этот кошмар закончится. Кошмар закончится, Камилла забудет, что когда-то кожа покрывалась мурашками под руками Стаса, и никогда, никогда больше не посмотрит ни на одного чужого мужика.

Тем более что это ей не нужно. Она теперь знает, что нужен ей только собственный муж и больше никто.

А ещё нужно, чтобы собственный муж её любил и не представлял жизни без неё и чтобы Камилла была в этом уверена.

Камилла заперла дверь и вызвала лифт.

— Если Антон узнает… Не хочу, чтобы он жил со мной из-за ребёнка, — вырвалось у неё. До сих пор она редко с кем-то откровенничала, пожалуй, даже никогда.

Соня сочувственно вздохнула.

Народу в парке стало больше. Не только на центральных аллеях, но и на тропинках больше нельзя было остаться в одиночестве дольше чем на пару минут.

— Писем больше не было? — вспомнила Соня.

— Нет, — покачала головой Камилла и хихикнула: — В Стаса стреляли и посылали письма, а потом отравили. Мне посылали письма и стрельнули. Скоро отравят.

— Прекрати! — рявкнула Соня. — Прекрати сейчас же! Не каркай!

— Не кличь беду, она придёт сама. У меня бабушка так говорила.

Камилле опять хотелось смеяться. Это нервное. Она истеричка.

Тропинка повернула к кустам, где утром всё произошло.

Желание смеяться пропало. Стало страшно.

Навстречу шла женщина с коляской. Не та молодая мамочка, которая прогуливалась утром, другая. Эта была постарше. Няня или бабушка.

Камилла и Соня посторонились, пропустили женщину.

В коляске спал совсем крошечный малыш.

— Мои родители поехали утром к друзьям на дачу, — глядя вслед женщине с коляской, тихо сказала Соня. — И всё! Назад не приехали.

— Авария?

— Да. У маминой подруги был день рождения. Папа ещё говорил, что поздравить её можно и в понедельник, когда в Москву вернётся, а мама настояла. Представляешь, у меня в тот день такое отличное настроение было… Весь день. Родителей уже не было, а я ничего не чувствовала…

Соня наклонилась, сорвала травинку и помяла в руках.

— Мы сначала с бабушкой на её пенсию жили, а потом и бабушки не стало.

Камилле хотелось обнять Соню, но она не рискнула.

— Меня все вокруг жалели. И Иван жалел. И это так… противно.

Камилла Соню понимала.

— Я боялась, что Иван из жалости хочет на мне жениться.

— Чушь! Он тебя любит!

— Я знаю, — покивала Соня. — А теперь я боюсь рожать…

Соня боится родить, потому что с ней и с Иваном тоже может что-то случиться и ребёнок останется один.

Показались знакомые кусты. Камилла остановилась, огляделась.

Задрала голову, оглядела крону клёна.

Они топтались у кустов долго и безрезультатно. Собственно, на результат Камилла не рассчитывала. Это Соня надеялась что-то найти на месте преступления.

Потом внезапно потемнело, донёсся далёкий гром.

Повезло, до дома успели добраться до дождя. Впрочем, дождь пошёл не сильный и не долгий, основная гроза прошла стороной.

День выдался суматошный и пустой. После разговора с Юлей Иван встретился ещё с несколькими людьми, пытался разговорить их на острые темы, но получилось неудачно. Разговоры он записал, конечно, но сейчас сомневался, стоит ли их выкладывать. Разговоры получились пресными, скучными, а ничего опаснее скучных видеоблогов придумать было невозможно. Лучшего способа отпугнуть подписчиков не существует.

Настроение ещё больше испортилось, когда не застал дома жену.

— Ты где? — рявкнул Иван, сжимая телефон, и покосился на кроссовки, в которых прошёл в комнату.

Соня требовала, чтобы он снимал уличную обувь, как только входил в квартиру.

Стараясь не наступать на лежавший на полу большой ковёр, на котором Соня делала свои хитрые упражнения, вернулся в прихожую.

— Я скоро приеду, — виновато ответила Соня.

То есть это он почувствовал, что она виновата, посторонний бы ничего такого не заметил.