Геннадий Чикунов - Я был там [история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени]

В Ковдорском Гоке я отработал помощником машиниста экскаватора три года и, когда хотел было сдать экзамен на машиниста, из министерства пришел какой-то грозный приказ убрать с горных работ всех слабослышащих и плохо видящих и с другими дефектами здоровья. В результате вместо машиниста экскаватора, я был переведен вообще на другую работу. И так всю мою сознательную жизнь самые различные ограничения висели над моей головой, словно Дамоклов меч.

У родителей я был первым ребенком, и вполне представляю, что им пришлось пережить в связи с этим трагическим случаем.

Отец работал на электростанции турбинистом. Иногда он звонил с работы по телефону и приглашал меня послушать, как работают турбины. Я слышал в трубке какой-то шум и, вполне естественно, даже приблизительно не представлял, как выглядят турбины, которые вращают генераторы, вырабатывающие электрический ток. По воле судьбы в пятидесятые годы мне тоже довелось поработать на электростанции и вырабатывать электрический ток, но при помощи не паровых турбин, а дизельных установок.

У отца работа была посменная, и его режим дня не всегда совпадал с нашим. Ночью, когда мы спали, он был на работе, а днем, наоборот, бодрствовали, а он спал после ночной смены. Однажды после ночной смены отец лег отдохнуть, мать пошла готовить обед на кухню, а я сел на пол и начал катать свой любимый паровозик с пассажирскими вагончиками. Отец через какое-то время уснул, лежа на спине с приоткрытым ртом. Кухня у нас была общая в конце коридора, а продукты мать хранила в комнате в деревянном столе, поэтому ей частенько приходилось забегать домой то за одним, то за другим. Забегая в очередной раз по каким-то своим делам, она на бегу заметила, что у спящего отца рот открыт «хоть соли сыпь». Я это замечание воспринял всерьез и решил проверить, что будет, если всыпать отцу в рот соли. Солонка с солью стояла на столе для продуктов. Я взял с нее щепотку и медленно, до единой крошки, высыпал отцу в рот и стал наблюдать, что он будет делать. Какое-то время отец лежал неподвижно, сладко похрапывая. Несколько раз пошевелил языком. Потом закрыл рот и стал громко причмокивать, шевеля языком, словно дегустируя какой-то деликатес. Не открывая глаз, он быстро вынырнул из-под одеяла и, стоя у кровати, стал сплевывать изо рта слюну. Я успел отскочить в сторону и сделал вид, что очень увлечен игрой в паровозик. В это время в комнату вошла мать. Увидев отца, стоящего у кровати, очень удивилась, а узнав причину такого быстрого пробуждения, удивилась еще больше. Отец сказал, что у него такое ощущение, как будто ему кто-то в рот всыпал соли. Расследование было коротким, и я был приговорен к высшей мере наказания. Стоя в углу, лицом к стене, я проливал крокодильи слезы от обиды, что взрослые не оценили моей шутки. И уже у меня было солоно во рту от ручьем текущих слез.

Как мне кажется, я не очень баловным был ребенком, но все-таки были случаи, когда мои проказы заставляли родителей поволноваться за мое здоровье. В те годы я очень любил лазить по верхам. Особенно меня почему-то привлекали батареи. Чаще всего все заканчивалось благополучно, но бывали моменты, когда я кубарем летел вниз, и на моей голове появлялась очередная шишка или ссадина. Однажды я получил огромную шишку, но уже не от падения с батареи, а от столкновения лбами со своим товарищем. Как я уже писал ранее, коридоры в нашем доме располагались на всю длину дома с поворотом на 90 градусов, где был коридор меньшей протяженности. В пасмурную погоду летом, в сильные морозы зимой мы частенько устраивали в коридоре соревнования по бегу или велогонки на трехколесных велосипедах. Однажды при очередных соревнованиях по бегу я набрал максимальную скорость в большом коридоре, и на повороте мы встретились лбами с другим бегуном, который летел тоже на всех парах, вкладывая в бег всю свою мощь, чтобы прийти к финишу первым. Удар лбами настолько был сильным, что из глаз полетели искры и я потерял сознание. Очнувшись дома на оттоманке, я только тогда почувствовал сильную головную боль. На лбу образовалась огромная шишка, которая, словно наглядное пособие, напоминала всем любителям скоростного коридорного бега, что на поворотах следует снижать скорость, иначе можно заработать подобный украшающий физиономию фонарь.

За всю прожитую жизнь я неоднократно тонул в различных реках и речках. Но, как ни странно, впервые я нахлебался водички в обычной луже. Недалеко от нашего дома летом экскаватор выкопал небольшой котлован, который впоследствии заполнился водой. Летом мы использовали его как детский пляж и бассейн, а зимой он служил нам катком. Однажды ранней осенью, когда на этом импровизированном катке лед был еще очень тонкий и гнулся, словно тонкий лист железа, я взял санки и, разбежавшись, попытался проехать на них по льду. После разбега по каким-то причинам санки перевернулись, и вместо санок я плюхнулся спиной об лед. Лед тут же проломился, я оказался полностью в воде и начал захлебываться. На мое счастье, в этот момент рядом проходила какая-то женщина, которая вытащила меня из этой лужи и, словно паршивого котенка, мокрого, грязного притащила домой. Мне в тот день повезло еще раз, потому что в момент моего появления в непотребном виде дома была только бабушка и дело до «высшей меры» наказания не дошло.

Следующее знакомство с водной стихией было уже в настоящей реке. Отец и мать работали на электростанции. Днем сидеть со мной было некому, и поэтому меня устроили в детский садик. В то время он назывался «Площадка». После домашнего воспитания привыкал я к этой «Площадке» очень тяжело. Почти весь первый день провел в слезах, забившись в угол игровой комнаты, из которой меня не могли вывести никакими уговорами. До сих пор помню, как тяжело было у меня на душе. Сердце готово было разорваться от тоски. Мне казалось, что меня отдали сюда навсегда и я больше не увижу своих папу и маму. Постепенно я привык к окружающей обстановке, понял, что меня отдали сюда не на все время, и стал с удовольствием посещать это детское учреждение. Летом в хорошую погоду нас выводили иногда на природу, на берег реки Невы, где мы под присмотром воспитателей плескались в воде, загорали, строили из песка различные фигурки, пирожки и целые крепости. Однажды, во время очередной прогулки, воспитатели меня проворонили, и я, отбившись от основной группы ребятишек, взобрался на небольшой плотик, причаленный кем-то к берегу недалеко от нас, и стал раскачивать его, переступая с ноги на ногу. Вскоре я заметил, что плотик начал двигаться вдоль берега по течению и расстояние между берегом и плотом стало увеличиваться. Испугавшись, что плот вынесет меня на середину реки, я не стал звать на помощь, а спрыгнул с плота в воду, думая, что там еще мелко и я выберусь сам. Очутившись в воде, я почти сразу начал захлебываться, потому что она доходила мне до самых ушей. Дышать я мог, только задрав голову до самого неба. Течение реки все время подталкивало меня в сторону от берега. Мне показалось, что в этой борьбе с рекой прошла целая вечность. Изредка я что-то выкрикивал, но меня никто не слышал и не видел. Когда мне начало казаться, что для борьбы сил больше не осталось и что пришел мой конец, неожиданно я нащупал одной ногой какой-то камень. Я встал на него, сильно оттолкнулся и упал животом на отмель, где течение меня уже не тащило на середину реки, отдышался и благополучно выбрался на берег. Воспитатели только потом узнали от меня, где я был и что со мной стряслось. Это был мой первый опыт с большой водой.