Mazai-Krasovskaya Jana - Деньги правят миром

Парня пытались подловить, заклясть, подольститься, шантажировать… безрезультатно.

— Никогда бы не подумал, что буду благодарен Поттеру за, хм, тренировки, — выдал однажды вечером Снейп. — Хоть мои однокурсники и изобретательнее, но все же это была хорошая школа.

— И она продолжается, — добавила Лили. — Спасибо за амулеты, Питер.

— Да, и от меня благодарность прими, теперь за Лилс я спокоен. Все обкатали.

Особо зацикленных личностей на Слизерине не было, так что волна вокруг Снейпа вскоре схлынула, осталась только тихая зависть. Так что парень все равно берегся.

Его же соседи, Эйвери и Мальсибер, не без удовольствия разыграли с собственными однокашниками ту же схему, что когда-то Питер с Северусом и Ремусом с Поттером и Блэком. Снейп сам кое-что готовил для своих врагов, естественно, не за бесплатно, сам изображал «муки», точнее, быстренько сматывался, чтоб поржать и якобы «принять антидот». В результате чего приобрел весьма прочную репутацию классного зельевара и весьма скользкого и совершенно непотопляемого типа.

Кто-то даже заикнулся, что к пятому курсу он может стать неплохим старостой… Так что парню пришлось срочно вытащить все запасы яда и тщательно оплевать эту странную и совершенно не нужную ему идею, после чего даже первый сноб факультета Нотт начал с ним… здороваться.

Вследствие чего активизировался Малфой. Бывший староста начал писать пространные письма (не без политической подоплеки) и зазывать на каникулы к себе в гости.

Снейп опять вспомнил про карьеру шпиона, в результате чего едва не поссорился с Лили, которая была категорически против того, чтобы ее парень так рисковал. Питер приложил все силы и красноречие, чтобы помочь девчонке, застав ту однажды в слезах. Вдвоем им, кажется, кое-что удалось, по крайней мере, Снейп переключился на другие дела.

На дополнительных занятиях у Кеттлберна парень узнал столько нового, что начал чаще экспериментировать с более дорогими животными ингредиентами и даже составил какую-то новую таблицу совместимости.

А вот идея об оборотном для аниформ не прошла: любой из компании, находясь в образе своего животного, испытывал просто нереальное отвращение к зелью… Снейп даже попробовал пропихнуть в себя пару глотков силой, используя для этого Люпина, но добился лишь того, что его-мыша вырвало. Поржал над тем, что, мол, хорошо, что это не понос, решил, что такое неприятие зелья не случайно, и прикрыл идею до поры до времени.

Он довольно быстро просек, что с волшебными животными ему гораздо легче контактировать в своей аниформе: пролетел крылан, выщипнул пару волосков из хвоста единорога, тот едва заметил, да и дернуться не успел. Так что редких ингредиентов в лаборатории Выручайки стало больше.

— Понимаешь, Лилс, большинство животных ингредиентов максимально активны, когда взяты у нормального, то есть живого и здорового экземпляра. Но сейчас многое получают только после того, как животное убьют, потому что как иначе взять, например, хоть что-то от единорога? Они же никого не подпускают. И в загон не идут, драться лезут. Опасно. И магия на них не действует почти. Про драконов я вообще молчу. А я подлетел, дернул — ему хоть бы что, а ценный волос — вот он. Вот если бы еще до крови добраться…

— С ума сошел? Проклятие захотел?! — возмутилась девочка, начавшая было соглашаться.

— Ничего не сошел. Я ж не для себя, я для зелий.

— А те, кто их использует, думаешь, не получат?

Пит вмешался в разговор — его это все тоже весьма интересовало.

— Кстати, вопрос интересный — откуда берется проклятие, о котором говорят, что его накладывает сама магия? Я читал, что такие вещи возникают только на убийство. И то далеко не всегда — предки едва ли не всех волшебников в свое время проводили ритуалы с жертвоприношениями, и ничего.

— Ты опять полез в дебри Темной магии?

— Я просто хочу понимать!

— Проклятие, насколько мне известно, ложится только на убийцу единорога.

— Тогда я попробую его укусить…

— Северус! Питер!

— Чисто в экспериментальных целях!

Через неделю в лаборатории появился довольный, как удав, Северус с парой флаконов с серебристой жидкостью. Не успела Лили возмутиться, как парень поднял ладонь.

— Клянусь, никто не пострадал! И я не кусал!

— И как тогда?

— Не поверишь, эти коняшки тоже иногда дерутся! Точно так же, как все копытные, весной, из-за самок!

— И что?

От повышенных тонов, на которых велся разговор, начали подтягиваться занятые было своими делами остальные ребята. И услышали, как раненый единорог совершенно спокойно дал Северусу залечить свою рану, из которой тот предварительно взял вот эту самую кровь.

— Надеюсь, он меня и в следующий раз подпустит, раз познакомились, — довольно закончил Северус, на которого тут же насели едва ли не все: а кому не хочется пообщаться с единорогом накоротке и может быть, даже потрогать?

— Только в аниформах, я к этому тоже сперва крыланом подлетел, потом уже, когда понял, что без рук никак, обернулся.

— И тот ничего?

— Думаю, ему просто не до того было. Рана была… здоровенная, мог не выжить.

Петр немного перевел дух. Пусть приятель лучше по Запретному лесу рассекает, чем норовит устроиться поближе к Малфоям и, соответственно, Тому. Благо, зимние холода давно позади и на самых солнечных участках уже пробивается первая зелень.

Как отнесутся знатоки к летучей мыши, деловито курсирующей по своим делам посреди зимы, даже думать не хотелось. Но Снейпу он намекнул, так что теперь тот бился над задачкой придания своей форме невидимости. Чары, наложенные другими, слетали, стоило сделать пару взмахов крыльями.

* * *

В мае после своего очередного «карантина» в Визжащей Хижине вернулся недовольный Люпин и рассказал нехорошую вещь. К нему в гости приперся Гилдерой. Как раз когда тот решил «заморить червячка» свежепойманным кроликом. Парень слабо пискнул и потерял сознание, а помочь Ремус не мог: в полнолуние нормально обратиться назад для оборотня было невозможно. Ему вполне хватало сил, чтобы сохранять нормальное сознание, и только.

— Я думал, думал, что делать, решил подождать, очнется же он, в конце концов, когда-нибудь! А он лежит и лежит. Ну, я это… подошел и полизал немного. В нос. А тот глаза открыл и закатил та-акую истерику! Я чуть не оглох. Короче, в Визжащей хижине теперь одной стены наполовину нет, потому что Локонс вышел вместе с ней.

— Да, сперва это было смешно. Я бы и сейчас смеялся, если бы не учуял запах директора когда уходил, ну, как все закончилось. Он почти совсем рядом с дверью стоял. Когда зашел в школу, тот меня ждал уже, забрал к себе, давай чаем поить… Ну и, расскажи, мол, что да как, да не было ли чего. Ну, ясно дело, я ему на этого дурака нажаловался. Оказывается, это ты, Сивилла, сказала этому придурку, что встретишься с ним…