Дочь 2 - Дочь кн [си]

Ледяная сила неумершей хлынула в душу морозным потоком. И Хрийз вдруг совершенно ясно поняла, что надо сделать! Οна влила полученное в создаваемую магами защитную завесу, и по Грани полыхнуло резким слепящим светом, а страшная «струна» впереди завибрировала, корчась в судорогах, словно ей причинили страшную боль. Дахар чуть улыбнулась, показав кончики клыков, и исчезла, растворилась в цветной круговерти.

Не было страха. Не было памяти. Не было ничего, кроме бесконечного здесь и сейчас, проброшенного в вечность. Так бывает во снах, когда осознаёшь себя не в полной мере, а всего лишь частично, и при том ничему не удивляешься, ведь это же сон, а во сне возможно всё.

Всё возможно.

Всё.

Призрачное море и призрачные берега уменьшились до размеров игрушечного столика. Хрийз стояла над ними и тянула руку над тонкой извивающейся смертельной «струной», которую, если приглядеться, уже прошивало белыми вспышками кружева Жизни. С обоих сторон. С той стороны тяул руку Желан,и над ним вился с криком верный Яшка, казавшийся здесь, в нави, стремительным сполохом боевого яростного Света.

…Рывком утянуло в колодец. По щекам хлопали, кричали в самое ухо: «Очнись! Вставай! Шевели задницей!», – Ель. Хрийз моргала, не понимая ничего. Ель была в гидрокостюме и совала в руки такой же костюм, кричала: «Надевай!» Α где-то там дрожала, неумолимо растворяясь во враждебной цветной метели с таким трудом усилиями многих связанная защитная сеть…

Хрийз вздохнула, закрыла глаза и вновь оказалась над призрачными волнами, и снова тянула она руку к своему младшему, и не могла дотянуться, – не хватало ни расстояния, ни сил.

И снова её выдернуло в явь стараниями Ели, ну, до чего же противная эта Снахсимола, башкой бы к стенке приложить! Хрийз послушно сделала всё, что от неё требовали, лишь бы отстали уже, не мешали, не лезли под руку. Она тянулась и никак не могла дотянуться до руки Желана, крохотное расстояние превратилось в бесконечные жаркие льды громадного, заполненного враждебной болью пространства, – не пробиться!

Α где-тo там сквозь перекошенное окно хлестала вода, оглушительно вспухали на гладкой мoрской глади фонтаны разрывов; шёл бой, самое настоящее морское сражение,и «Злой», получивший пробоину под ватерлинией, еще маневрировал, пытаясь удержать главное: группу магов, плетущих защитную сеть…

Смертельная «струна» дрожала, выгибалась волнами, но упрямо цеплялась за свою целостность,и что ей не хватало, чтобы порваться уже наконец, порваться окончательно и беспроворотно, кто бы подсказал. Приходили неумершие, целовали руки,и стихия Смерти хлестала в ажурную вязь, цементируя без того прочную сеть, прорастала в «струну», раскачивала её… Хрийз внезапно вспомнила о подаренном горянкой артефакте Света и рванула его с шеи, выжимая до последней капли запасённую в нём мощь.

И подарок Гральнча… острой иглой проколола жалость - невосстанавливаемый артефакт… а с другой стороны, для чего беречь его? Вещи силы создаются именно на чёрный день, с тем, чтобы помочь, поддержать своего хозяина в нужное время. Вот, время пришло.

Хрийз стиснула цветок в ладони. «Прости…»

Высвобожденный Огонь полыхнул по Грани, вливаясь в защиту. Впились в ладонь мелкие, больно ранящие осколки. Кровь… Кровь древнего рода, магия крови – одна из древнейших…

…Что ей было за дело до вододоворота от винтов уходящего под воду корабля?..

«Струна» внезапно лопнула с оглушающим «тмонннг!». И в этот разрыв Хрийз влила всё, что у неё ещё оставалось, а с той стороны тоже влили всё,и руки наконец-то соединились в крепком пожатии. Тело «струны» покатилось в разные стороны, к источникам, вражескому флоту и Αлой Цитадели, пространство пошлo цветными волнами,и оставалось только держать и держаться из последних сил…

Но с обрывом «струны» сознание словно бы разделилось на две половинки. Одна половинка держала щит, вторая фиксировала, как медленно, очень медленно, отдаляется солнце,тусклым пятаком просвечивающее сквозь толщу воды. Гидрокостюм не спас от смерти, но лишь отсрочил её. Всплыть на поверхность навряд ли уже удастся. Разум отметил это как факт, без страха, паники и отчаяния. Все чувства словно замкнуло: не осталось ни-че-го вокруг,только пустота. Ровная жаркая пустота стихии Смерти…

Пришла Дахар. Она не спешила, но стояла как-то так, что Хрийз сразу поняла, Дахар пришла не к ней, а за ней. Между ними возникло даже не понимание, а некое взаимное чувствование на уровне базовых эмоций. «Что, уже?» – безмолвно спросила Хрийз. «Да, прости». «Мне нужно вернуться». «Ненадолго, сама понимаешь». «Хорошо…»

Дно морское не могло порадовать яркими красками: сюда почти не проникал солнечный свет. Ель пыталась растормошить подругу, пoлучалось у неё не очень. Забавно было смотреть со стороны. Но ведь это же сон, не так ли? Зыбкий переменчивый сон, навь, сомкнувшаяся с явью. Можно лежать неподвижно на камнях и одновременно стоять за спиной у дочери Снахсима…

– Оставь.

Собственный голос прозвучал как в бочку, с глухим эхом. Но Ель услыхала. Медленно, как это обычно бывает в воде, развернулась. Лица за шлемом гидрокостюма было не разглядеть, но хорошо улавливался полыхавший в ауре ужас. Эти багровые трепетные язычки как затухающий костёр…

– Пойдём, провожу.

Слова сами срывались с губ, и внезапно стало ясно, куда провожать: вот же золотая тропинка, как живой, связанный из золотой стеклянной нити шарф…

– А ты?

– Меня проведут по другой дороге…

Ель не спешила, медлила. Ну, дурочка, чего же ты тянешь? Иди!

– По какой такой дoроге? Кто проведёт?

– Я.

Дахар возникла ниоткуда. Не было, и вдруг появилась. Мир плыл, меняя формы, одну за другой, но мёртвая аура проводника стихии Смерти оставалась на заглядение чёткой и ровной.

– Иди, Εль, – сказала Хрийз подруге. – Иди…

Εль сделала шаг. И снова остановилась. Тряхнула головой, рассыпались по плечам белокурые, с лёгким фиолетовым отливом, волосы. Куда-то делось всё: морское дно, гидрокостюмы, разбросанный по камням металлический мусор, холод, само пространство вместе со временем. Зыбкие сны проплывали мимо призрачными прозрачными волнами. Золотая дорожка дрожала, размываясь в неяркие жёлтые блики. Ещё немного, и исчезнет совсем.

– Подите прочь, Дахар, - решительно сказала Ель. - Мы уйдём вместе.

– Не прогонишь, дитя, – тяжело уронила Дахар. - Не сможешь.

– А вот и смогу!

Неумершая лишь покачала головой, не видя смысла в ином ответе.

– Иди уже, Ель, – сказала Хрийз. – Иди.

– А ты – молчи! – свирепо велела ей Ель. – Не брошу!

И столько силы прозвучало в её коротком приказе, что цветной туман, всколыхнувшись, раздвинулся в стороны, увлекая за собой Дахар. Но ушёл туман недалеқо и ненадолго, вновь сомкнулся кольцом, начал медленно, по миллиметру, сжиматься вновь.