Патрик Уайт - Фосс

Взгляд ее заметался. Вот теперь она попалась. Маленькая беседка была сооружена весьма искусно из тесно сплетенных прутьев. Запах в ней стоял нежилой.

Она не смогла ни ответить ему, ни поднять глаз. Пауза затягивалась. Тишина становилась гнетущей, и вдруг женщина не выдержала и воскликнула:

– Вы с готовностью отрезали бы мне голову, если бы от моей крови был толк!

– Я делаю это не ради себя. Это ради мистера Фосса.

– Мистер Фосс уже стал историей!

– История неприемлема, пока не просеешь ее в поисках истины. Иногда добиться этого почти невозможно.

Женщина опустила голову. Вид у нее стал совсем несчастный.

– Да, невозможно, – согласилась она. – Все ложь! Там, где есть люди, всегда будет ложь. Я не знаю правды о самой себе, хотя порой она приходит ко мне во снах.

– Хотите расскажу, что я знаю? – с интересом спросил полковник. – Про Фосса. Или же вам безразлична судьба человека малознакомого?

– При всей вашей доброте вы чрезвычайно жестоки, – проговорила Лора, глядя на столик.

– Во время странствий я провел несколько дней в Джилдре, поместье в Дарлинг-Даунс, откуда экспедиция начала свой путь. Мистер Бойл, владелец, был весьма любезен, хотя и ненадежен из-за чрезмерной склонности к рому. Фосса сопровождали на запад двое черных. Один, старик, вернулся вскоре после отъезда экспедиции. Другой тоже приходил в Джилдру, но вот насколько позже – неизвестно, потому как свидетельства Бойла доверия не заслуживают. Старик, Дугалд, разговаривал с мальчишкой, который пребывал в состоянии психического расстройства, даже помешательства. Бойл расспросил Дугалда, и тот заявил со слов парнишки, что случился мятеж. Потом мальчишка – кажется, его звали Джеки…

– Джеки, – кивнула Лора Тревельян.

Полковник нахмурился из-за того, что его перебили, и продолжил:

– Джеки ушел из Джилдры. Он то возвращается, то снова уходит, его передвижения и поведение предсказать невозможно. Я допросил бы Дугалда лично, однако за несколько недель до моего прибытия старик умер.

Полковник Хебден, привыкший к женским слезам, почувствовал рядом с собой сухое жгучее отчаяние. Впрочем, на мисс Тревельян он старался не смотреть.

– Еще один интересный факт. Через некоторое время после исчезновения экспедиции в Джилдру пришло племя аборигенов, спасавшихся от засухи на востоке. Местные аборигены их приняли, хозяин поместья помог с едой. Как-то раз гости исполнили корробори [43] Церемониальный танец австралийских аборигенов, исполняемый традиционно мужчинами. , в котором изобразили массовое убийство лошадей. И снова от Бойла, пьющего без просыпу, мне не удалось добиться никаких вразумительных подробностей.

В полном молчании двое сидели и слушали, как потрескивают стены чайной беседки.

– Интересно, что сказал бы на это Джеки… – проговорила Лора Тревельян.

Она не спрашивала, интонация ее была скорее утвердительной.

– Знаете, вот тут-то я и потерпел неудачу, – признался полковник. – Я должен вернуться! Вы меня убедили, мисс Тревельян. Благодарю!

– О нет! – воскликнула она. – Не нужно возвращаться! Они мертвы. Оставьте их в покое. Мы и так достаточно настрадались, все мы…

– Кто-нибудь из них мог выжить. Джеки ведь удалось. К тому же не следует забывать про мятежников. Каким бы предосудительным ни было их поведение, мы не можем бросить этих чертяк несчастных!

Мисс Тревельян прикусила губу.

– Фосс и сам мог быть чертом, – вспомнила она, – если бы в то же время не напоминал самого несчастного в мире человека.

Как грустно, подумал полковник, что теперь ее гордость обратилась уродливым состраданием. Среди мужчин подобный интерес к женщинам встречается чрезвычайно редко. В подавляющем большинстве женщины вызывали у полковника именно интерес, не считая случая с его супругой, любовь к которой представляла собой дань условностям с примесью заботливого уважения.

Он не мог и дальше смотреть на школьную учительницу, ожидая, пока она опять скроется в своей раковине, да и слова утешения тут были бы неуместны, поэтому он лишь сказал:

– Простите. Пожалуй, мне лучше уйти.

Однако она отклонила его предложение, заметив:

– Желание прятаться по углам следует подавлять.

Мисс Тревельян поднялась и разгладила свое подходящее случаю серое платье.

Пока они шли по саду к другим гостям, она продолжала дрожать, и ожидавшая их возвращения миссис де Курси вышла им навстречу с встревоженным лицом.

– Могу ли я для вас хоть что-нибудь сделать? – спросила она с сочувствием, внимательно разглядывая ее лицо в поисках разгадки.

– Нет, ничего не нужно, – ответила Лора с благодарностью.

Разве можно быть неблагодарной к столь красивой и благодетельной женщине, как миссис де Курси?

Оставаться на приеме и дальше не имело смысла. Роскошные столы опустели, вспотевшая и перепачкавшаяся сладостями малютка Мэри Хебден носилась туда-сюда между гостями и стала для них досадной помехой.

Одному старому джентльмену, который развлекал ее, завязывая носовой платок разными хитроумными способами, девочка прокричала прямо в лицо:

– Если захочу, собью тебя с ног! Я – сильнее!

Поэтому воспитательница поспешила ее увести. Уходя, мисс Тревельян поблагодарила миссис де Курси за гостеприимство и предусмотрительно уклонилась от прощания с полковником Хебденом.

– Вам понравился мой дядя? – спросила Мэри, едва села в экипаж.

– Да, – ответила мисс Тревельян. – Он был в высшей степени мил. И добр.

Мэри Хебден вздохнула, скучая по всем своим знакомым мужчинам, или же она просто объелась. Спутницы прижались друг к другу в духоте экипажа, пропахшего овсом и мякиной, как и все наемные кареты.

– И каковы же твои планы? – спросила миссис де Курси у полковника Хебдена, сидя под плакучим вязом.

– Завтра я возвращаюсь в Батерст, – с готовностью ответил полковник.

– Приятно слышать, что Амелия с детьми смогут насладиться твоим вниманием, – сказала миссис де Курси.

– Скоро снова отправлюсь в Брисбен и Джилдру. Я понял, что не выполнил своих обязательств в тех краях.

– Ты понял это сегодня. Благодаря мисс Тревельян. Я ревную!

– Не стоит. Не сомневаюсь, что мисс Тревельян – женщина исключительных достоинств. К тому же очень красивая. Однако красота эта скорее интеллектуального толка.

– Больше о ней ни слова! – воскликнула миссис де Курси с притворным гневом.

Из опыта она знала, что яркие чувства следует изображать. Если ее отношениям с полковником суждено было сохраниться, то лишь благодаря тонкой ниточке иронии.

– Ты – просто черт! – добавила она.

– Мне уже доводилось слышать сегодня это слово! – рассмеялся он, обращая к ней свое довольное грубое лицо. – Только в данном случае его использование вряд ли оправданно.