Корнелл Вулрич - Романы

— Джули, я… мы все же, надеюсь, еще увидимся.

— Нет. Никогда.

Станционная платформа осталась позади. Поезд покатил по длинному туннелю, снова вынырнул на дневной свет и побежал по надземке, вровень с верхними этажами зданий, а мимо, подобно просветам в заборе, мелькали поперечные улицы.

Не набрав толком скорости, состав начал сбавлять ход.

— Двадцать пятая улица! — крикнул проводник.

Женщина, уехавшая навсегда, схватила чемоданчик, встала и направилась по проходу, будто это был конец поездки, а вовсе не самое ее начало.

Когда поезд остановился, она уже стояла наготове в тамбуре. Выйдя из вагона, прошла по платформе к выходу, спустилась по лестнице на улицу. В газетном киоске в зале ожидания купила газету, села на одну из скамей, развернула газету там, где помещают объявления. Сложив газетные полосы поудобней, провела пальцем по колонке под заголовком «Меблированные комнаты».

Палец остановился чуть ли не наугад, без особого внимания к сообщавшимся в объявлении подробностям. Женщина сделала отметку ногтем. Потом сунула газету под мышку, снова подхватила чемоданчик, вышла на улицу к такси.

— Отвезите меня вот по этому адресу, — сказала она и показала таксисту газету.

Хозяйка меблированных комнат отступила назад, к открытой двери, ожидая ее решения. Женщина обернулась:

— Да, вполне подойдет. За первые две недели я заплачу прямо сейчас.

Хозяйка пересчитала деньги и принялась выписывать квитанцию.

— Ваша фамилия, будьте добры? — спросила она, подняв глаза.

Взгляд женщины скользнул по чемоданчику с некогда тисненными золотом, теперь же едва различимыми инициалами «Дж. Б.», расположившимися примерно посередине между двумя замками.

— Джозефина Бейли.

— Вот ваша квитанция, мисс Бейли. Ну, надеюсь, вы останетесь довольны. Ванная через две двери по коридору на…

— Спасибо, спасибо, я найду.

Она закрыла дверь, заперла ее изнутри. Потом сняла пальто и шляпу, открыла чемоданчик, только что собранный в дорогу длиною в пятьдесят кварталов… а может, и в целую жизнь.

Над умывальником висела небольшая аптечка. Женщина прошла к ней и, встав на цыпочки, открыла, будто надеясь что-то найти. Как она и рассчитывала, на верхней полочке завалялось старое лезвие, оставленное кем-то из давно забытых жильцов.

Вернувшись к чемоданчику, она прочертила лезвием прямоугольничек вокруг инициалов на крышке и срезала верхний слой папье-маше, начисто удалив буквы. Затем прошлась по содержимому чемоданчика, отпарывая метки на нижнем белье, на ночной сорочке, на блузке, убирая отовсюду эти самые три буквы, когда-то обозначавшие ее имя.

Уничтожив таким образом свое прошлое «я», женщина выбросила лезвие в корзину для использованной бумаги, тщательно вытерла кончики пальцев.

В кармашке под крышкой чемоданчика она нашарила фотографию мужчины, вытащила и подержала в руках, долго ее разглядывая. Обычный молодой человек, ничем особенно не примечательный, не так уж и красив, обыкновенные глаза, рот, нос — как у любого другого. Она все смотрела и смотрела…

Затем отыскала в сумочке картонку с отрывными спичками и подошла с фотографией к раковине. Поднесла зажженную спичку к уголку фотографии и держала до тех пор, пока держать стало нечего.

— Прощай, — тихо проговорила она.

Открыв кран, женщина сполоснула раковину и вернулась к чемоданчику. В том же кармашке под крышкой лежал листок бумаги с написанной карандашом фамилией. О, ей понадобилось много времени, чтобы раздобыть эту фамилию. Женщина порылась и нашла еще четыре такие же бумажки.

Она вытащила их все. Но сожгла не сразу. Сперва она с ними поиграла — праздно, казалось бы, без всякого интереса. Разложила на туалетном столике, чистой стороной вверх. Затем проворно перемешала кончиками пальцев, взяла одну, перевернула и бросила быстрый взгляд на надпись. И тут же собрала все пять и сожгла над раковиной.

Потом прошла к окну и, крепко вцепившись обеими руками в подоконник, постояла, глядя в задумчивости на улицу. Казалось, она наклонилась над городом воплощением нависшей над ним угрозы.

Глава 2

Блисс

Такси резко остановилось у подъезда многоквартирного дома, и Блисса слегка качнуло вперед. Спиртное в желудке у него забулькало. Не так уж он, впрочем, и накачался, просто пил совсем недавно.

Когда он выбирался из машины, шляпа зацепилась и съехала ему на затылок. Блисс поправил ее, порылся в карманах в поисках мелочи, выронил десятицентовик на тротуар. Он вовсе не напился до чертиков — такого сроду не бывало. Он понимал все, что говорили ему и что говорил сам, и чувствовал себя, что называется, в норме. Выпил не так уж мало, но и не слишком много. Да и потом, он постоянно думал о Мардж — с ней вроде бы вырисовывается нечто весьма и весьма определенное. Кто же станет топить такую мысль в вине?

Пока он расплачивался с шофером, за спиной у него появился дежуривший в ночную смену Чарли. С ритуалом встречи тот припоздал — подзасиделся на скамье в вестибюле, дочитывая последний абзац спортивной статейки. Впрочем, было уже полтретьего ночи, а кто из нас без греха?

Блисс повернулся и бросил:

— Привет, Чарли.

— Доброе утро, мистер Блисс, — ответил Чарли.

Он придержал входную дверь, Блисс вошел. Чарли, более или менее исполнив свой долг, последовал за ним и зевнул, и тут же зевотой заразился Блисс, хотя Чарли стоял у него за спиной, — факт, который определенно заинтересовал бы метафизика.

На стене вестибюля висело зеркало, и Блисс подошел поближе, окинул себя одним из двух своих взглядов. Первый, который он бросал утром, выходя из дома, как бы говорил: «Я так здорово себя чувствую, интересно, что ждет меня сегодня вечером?» Второй, который он бросал по возвращении, означал: «Боже, до чего же мне гадко, поскорей бы добраться до постели».

В зеркале Блисс увидел двадцатисемилетнего мужчину с ежиком волос песочного цвета, подстриженных до того коротко, что на висках они казались серебристыми. Глаза карие, худощав, высок, однако в меру. Мужчина, который знает о себе все, — Блисс. Не красавец, но кому это надо — быть красивым? Даже Мардж Эллиот безразлично, красив он или нет. «Лишь бы ты, — говаривала она, — всегда оставался просто Кеном».

Он вздохнул, щелкнул ногтем большого пальца по увядшему белому цветку, все еще торчавшему в петлице, лепестки так и брызнули в разные стороны.

Блисс вытащил помятую пачку сигарет, сунул одну в рот и заглянул в аккуратную дырочку в правом верхнем углу пачки. И хотя там оставалась всего одна сигарета, он тем не менее предложил ее Чарли.

— Большей любви просто не может быть, — заметил Блисс.

Чарли взял сигарету, подумав, вероятно, что теперь-то уж, скорее всего, удастся отдохнуть до утра.