Корнелл Вулрич - Романы

Ей даже захотелось помахать ему вслед, на этот раз платочком, как она за час до того помахала ему на пороге двери, но Дюран, в котором шевельнулось чувство мужской солидарности, отвел ее руку, остановил этот жест, хотя сам и не мог при этом удержаться от смеха. Они, продолжая хихикать, отвернулись от окна, не выпуская друг друга из объятий. У них и в мыслях не было ничего дурного, просто они радовались, что вновь обрели друг друга. Но когда ради своего удовольствия причиняешь другому боль, что же это такое, как не жестокость?

— О Боже! — из последних сил воскликнула она и, отделившись от него, в изнеможении опустилась в кресло. — Что за человек. Совершенно не подходит на роль героя-любовника, хотя такие, как он, обычно из кожи вон лезут, чтобы ей соответствовать. Почему, интересно?

— А я на эту роль подхожу? — спросил он, любопытствуя, что она ему на это ответит.

Она повернула голову, глядя на него из-под опущенных ресниц.

— Ах, Луи, — произнесла она приглушенным шепотом. — И это меня-то ты об этом спрашиваешь? Ты же — идеальный любовник. У тебя румянец как у юноши — погляди на себя в зеркало. Руки как у тигра. А сердце — чувствительное, как у женщины.

Ему понравилось лишь то, что касалось тигра. Остальное он счел плодом ее воображения.

Эту часть тела он и не замедлил пустить в ход, как сделал бы каждый, кому польстили подобным сравнением.

— Нам тоже вскоре придется уехать, — напомнил он ей через некоторое время.

— Почему? — спросила она так, будто ничего не имела против, но не понимала, чем вызвана такая необходимость. Затем, решив, что сама догадалась, добавила, не дожидаясь ответа: — Ах, из-за того, что произошло. Да, верно, меня же постоянно видели с ним всю прошлую…

— Нет, — перебил он, — я не это имел в виду. Дело в том… в том, что было на пароходе. Как я вчера тебе сказал, я обратился к одному частному детективу из Сент-Луиса, и, насколько мне известно, расследование еще продолжается.

— Вы не договаривались, когда он прекратит заниматься этим делом?

— Нет, но, по-моему, нам лучше держаться от него подальше. Я бы предпочел с ним не сталкиваться и даже не сообщать ему, где нас можно разыскать.

— У него ведь нет официальных полномочий, верно? — поинтересовалась она.

— Насколько я знаю, нет. Понятия не имею, что в его власти, а что — нет, и у меня нет никакого желания это выяснять. В новоорлеанской полиции мне объяснили, что ты неприкосновенна, но это было до того, как в дело вмешался этот сыщик. И пока он в нем копается, ты в любой момент можешь лишиться неприкосновенности. Для нас будет безопаснее не попадаться им под руку. Понимаешь, теперь нам нельзя возвращаться в Новый Орлеан.

— Нет, — бесстрастно согласилась она. — Нельзя.

— И здесь нам тоже не следует слишком долго торчать. Земля слухом полнится. Где бы ты ни появилась, на тебя все обращают внимание. Ты ведь не какая-нибудь старая дева. Да и о моем здесь присутствии тоже всем известно, я ни от кого не скрывал, куда направляюсь, и меня нетрудно будет разыскать…

— А ты… сможешь?

Он понял, что она имеет в виду.

— Пока что хватит. А если понадобится, можно связаться с Жарденом.

Она подняла руку и щелкнула пальцами у себя перед носом.

— Хорошо, поехали, — весело согласилась она. — Мы еще до заката будем в пути. Куда поедем? Выбирай сам.

Одну руку он опустил в карман, а другую поднял ладонью вверх.

— Давай отправимся на север. Там большие города, в них будет легко затеряться. Балтимор, Филадельфия, Нью-Йорк, в конце концов…

Он заметил, как она вдруг с неудовольствием прикусила губу.

— Не надо на север, — возразила она, отвлеченно глядя в пространство. — Там так холодно и неуютно, и снег идет…

Интересно, какой же дамоклов меч возмездия висит над ней за ее прошлые прегрешения?

— Ладно, останемся здесь, — без колебаний согласился он. — В таком случае нам придется чаще переезжать с места на место. Но пусть будет по-твоему. Как насчет Мобила или Бирмингема — тоже крупные города, там есть где спрятаться.

Она приняла решение, сопровождая свои слова энергичным кивком.

— Поехали сперва в Мобил. Сейчас же начну собираться.

Взяв в руки какую-то вещицу, она вдруг замерла, вспомнив о чем-то, и снова приблизилась к нему.

— Как не похоже на вчерашний вечер. Помнишь? Тогда ты хотел меня арестовать. А теперь наступил медовый месяц.

— Мы начнем новую жизнь. Все начнется сначала. Новые планы, новые мечты, новые надежды. Новые цели. И новая ты. И новый я.

Она скользнула в его объятия и подняла на него глаза, в которых отразилась вся ее душа.

— Ты простил меня? Ты меня принимаешь?

— До вчерашнего вечера мы с тобой были незнакомы. У нас не было прошлого. У нас не было свадьбы.

Он снова прижал ее к себе «тигриными лапами».

— Мой Лу! — восторженно воскликнула она.

— Моя Джу…

— Эй, поосторожней, — пригрозила она, прижимая пальчик к его губам.

— Моя Бонни.

Глава 41

Итак, Мобил.

Они остановились в самой роскошной гостинице и, как молодожены, взяли лучший номер для новобрачных. Он состоял из гостиной и спальни и был отделан самым изысканным образом: кружевные занавески, бордовые драпировки на окнах, толстый турецкий ковер на полу и даже такое редко встречавшееся в те времена новшество, как личная туалетная комната со светло-зеленой эмалированной ванной, находившаяся всецело в их распоряжении.

Коридорные с утра до вечера окружали их неустанной заботой, а когда они спускались в холл, на них были направлены взгляды всех окружающих. Миниатюрная блондинка, всегда такая ухоженная и так изящно одетая, в сопровождении высокого брюнета, не отрывавшего от нее влюбленного взгляда. «Какая романтичная пара из…» Никто не знал откуда, но все понимали, о ком идет речь.

Вслед им не раз неслись благосклонные вздохи сожаления.

— Когда я гляжу на них, я даже чувствую себя немного моложе.

— А мне становится немного грустно. Потому что все мы знаем, что любовь вечно продолжаться не может. Когда-нибудь это должно кончиться.

— Но они испытали это чувство.

— Да, они его испытали.

Их знали во всех дорогих курортных ресторанах, во всех увеселительных заведениях, они появлялись в каждом театре, на каждом балу и концерте, участвовали во всех развлечениях. Всякий раз, когда где-нибудь играли скрипки, она находилась в его объятиях, кружась в бесконечном вальсе. Всякий раз, когда всходила луна, она находилась в его объятиях в укромном уголке экипажа, и они, соприкасаясь головами и вдыхая сладкий запах магнолий, глядели на небо мечтательным взглядом.

Но все они были правы, скептики и зануды, вздыхавшие им вслед в гостиничном вестибюле. Она так мимолетна. Она приходит всего лишь раз и уходит, больше не возвращаясь. Она не возвращается даже к благословенным праведникам. Не говоря уже о проклятых и обреченных.