Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

Мужъ мой, замѣчая, что мнѣ чрезвычайно скучно, ставитъ въ примѣръ свою мать. "(Матушка," говоритъ онъ, "вѣкъ свой жила одна въ деревнѣ, но всегда бывала весела, и находила занятіе." Эта старая дура, какъ мнѣ сказывали, проводила время очень пріятно. Почти все утро, запершись въ своемъ кабинетѣ, молилась она Богу, Потомъ лечила больныхъ крестьянъ, входила во всѣ подробности хозяйства, сама варила варенья, выдавала на кухню сахаръ и другую провизію. Богъ съ ней! Зачѣмъ не искалъ себѣ достойный сынъ ея жены, похожей на нее?

Не смотря на несносную мою тоску, мужъ мой увѣренъ, что я совершенно счастлива, тѣмъ, что имѣю честь быть Княгинею Рамирскою, что я хозяйка въ огромномъ его домѣ, что у меня прекрасныя лошади и экипажъ, которыми я могу располагать по моей волѣ. Многія знакомыя мнѣ дѣвушки завидуютъ, что я составила такую блистательную партію; но ежели-бы знали онѣ, какова жизнь моя, ежели бы чувствовали, какъ часто я сама имъ завидую, въ особенности-же сестрѣ Катинькѣ!.. Письма ея меня утѣшаютъ. Она въ тысячу разъ умнѣе, что вышла не за богатаго и знатнаго, а за умнаго, и добраго человѣка"

Но я замѣчаю, что весьма длинное письмо мое заключаетъ въ себѣ однѣ только жалобы. Ожидаю, что ты будетъ бранить, и упрекать меня, какъ я не умѣю быть счастлива въ томъ состояніи, въ которомъ, по волѣ Провидѣнія, нахожусь. Это обыкновенная твоя мораль; но хорошо такъ говоритъ, не испытавши самой, каково жить весь. вѣхъ, съ, упрямымъ, и сумасброднымъ дуракомъ!-- Однакожъ, да будетъ, тебѣ извѣстно, что мы теперь не такъ часто, какъ прежде, ссоримся съ моимъ, супругомъ, отъ того, что рѣдко бываемъ вмѣстѣ. Онъ приходитъ въ чрезвычайной усталости, изъ манежа или съ завода, передъ самымъ обѣдомъ, пьетъ свою рюмку травнику и кушаетъ весьма препорядочно. Послѣ обѣда садится въ диванной на большія кресла, спокойно засыпаетъ, и храпитъ часа полтора, а я въ это время, или тоже дѣлаю, или плачу съ досады. Вотъ тебѣ журналъ жизни веселой и милой Елисаветы Холмской (такъ меня прежде называли)! Не правда-ли что она очень счастлива? Богъ за молитвы ея родительницы, какъ говорили старая моя няня и приходскій нашъ Священникъ, такъ хорошо ее пристроилъ. Ежели у меня будутъ дочери, чего я совсѣмъ не желаю, то вѣрно ни одна изъ нихъ не выйдетъ за-мужъ, Тебѣ тоже совѣтую. Будь здорова. Увѣдомь меня о Московскихъ новостяхъ и о послѣднихъ модахъ. Мы здѣсь, въ глуши, ничего не знаемъ. Я думаю, что когда ты возвратишся изъ Москвы, то я покажусь тебѣ уродомъ.

Вѣрнѣйшій другъ твой и сестра,

Княгиня Елисавета Рамирская .

Февраля 14-го 18... Пріютово.

Милый , истинный другъ мой , и почтеннѣйшая сестра!

Я виновата, что давно не отвѣчала на письмо твое. Мужъ мой въ это время былъ не очень здоровъ, простудился, ѣздивши къ брату Алексѣю. Теперь, благодаря Бога, совсѣмъ выздоровѣлъ. Что тебѣ сказать, милый другъ мой? Я счастлива, счастлива и счастлива. Впрочемъ, ты сама знаешь деревенская жизнь такъ единообразна, что всякій день одно и тоже. Но имѣя добраго и милаго мужа, чего еще желать на свѣтѣ? Остается только безпрестанно благодарить Бога, за неизреченную Его милость.

"Въ первые мѣсяцы моей беременности я чувствовала себя не очень здоровою. Маменька все это время прожила съ нами. Хотѣла было она поѣхать въ Никольское, къ сестрѣ Лизанькѣ, но сестра не настоятельно просила, а мужъ ея и совсѣмъ не приглашалъ. Извѣстія отъ нихъ не весьма пріятны. Можетъ быть, Лизанька скрыла отъ тебя, что она также была беременна, но выкинула, отъ неосторожности своей, чему, какъ она пишетъ, весьма рада, потому что, по мнѣнію ея, дѣти -- несносное иго. Но мужъ ея былъ очень огорченъ; ему хотѣлось имѣть наслѣдника. Какія различныя мысли и желанія! Чтобы я чувствовала, ежели-бы со мною случилось такое несчастіе!

Съ нетерпѣніемъ ожидаю я весны, когда ты, милая Соничка, по обѣщанію твоему, приѣдешь къ намъ, вмѣстѣ съ тетушкою, въ Пріютово! Ты еще ни разу не видала Петрушу моего у себя дома, хозяиномъ. Лизанька сообщаетъ мнѣ, что она часто въ письмахъ своихъ совѣтуетъ тебѣ не выходить никогда за-мужъ. Пріѣзжай въ Пріютово: ты на самомъ опытѣ, смотря на насъ, увѣришся, что совѣты ея несправедливы.

На дняхъ, удостоилъ обѣдать у насъ братъ Алексѣй. Найдя довольно хорошій и вкусный столъ, онъ нѣсколько удивился, а когда стали подавать сотернъ, и потомъ малагу, то сказалъ намъ, что мы очень роскошничаемъ, и что даже у самаго Князя Бориса Матвѣевича, когда обѣдаютъ въ своей семьѣ, ничего, кромѣ домашнихъ наливокъ, не подаютъ. Мужъ мой, обративъ это въ шутку, отвѣчалъ, что всякій живетъ по своему. Впрочемъ, Алексѣй довольно охотно пилъ и хвалилъ наше вино.-- Вотъ о какомъ вздорѣ я пишу къ тебѣ! Но еще повторяю: въ деревнѣ такое единообразіе, что ничего интереснаго сообщить тебѣ не имѣю, кромѣ того, что я счастлива, и ты вѣрно съ удовольствіемъ прочтешь это.

"Я послала къ тебѣ, и къ тетушкѣ, съ обозомъ нашимъ, который, дня гари тому, отправился къ вамъ въ Москву съ овсомъ, нѣсколько банокъ соленыхъ грибовъ, вишенъ и пикулей; кушайте на здоровье: великій постъ скоро приближается. Не знаю, понравится-ли вамъ: это первый мой опытъ. Боюсь только, чтобы дорогою, въ теперешніе морозы, не испортилось, и чтобы банокъ не разбили. Я сама укладывала, и очень просила старосту беречь. Будь здорова, милый другъ мой, и вѣрь, что любитъ и уважаетъ тебя отъ всей души,

вѣчно преданный тебѣ другъ и сестра,

Катерина Аглаева.

P. S. У почтенной тетушки цѣлую руки."

Два письма сіи, полученныя въ одно время, произвели надъ Софьею противоположное впечатлѣніе. Она видѣла, что неосторожность, вѣтренность и безразсудные поступки Елисаветы навлекутъ на нее большія бѣдствія; что мужъ ея утомится наконецъ безпрерывными непріятностями, и, можетъ быть, послѣдняя искра любви его скоро изчезнетъ. Она хотѣла было тотчасъ ѣхать къ сестрѣ, но, размысливъ, должна была признаться, что всѣ совѣты ея остались безъ уваженія, и что она никакой пользы приѣздомъ своимъ не сдѣлаетъ. Въ утѣшеніе, воображала она, какъ счастлива Катерина, въ смиренномъ и тихомъ своемъ уединеніи.

"Какого теперь ты мнѣнія о супружествѣ и о дѣвичьей жизни?" сказала Свіяжская, прочитавъ оба письма сестеръ ея.

-- Я думаю -- отвѣчала Софья -- все тоже. Во всякомъ состояніи можно быть счастливою, и это именно отъ насъ зависитъ. Катинька благополучна, а Лизанька страдаетъ и несчастлива; но кто, и въ томъ и другомъ случаѣ, причиною? Разумѣется, онѣ сами. Удивляюсь Лизанькѣ: она, вы это знаете, совсѣмъ не глупа, а не умѣетъ расположить себя, какъ надобно, чтобъ быть счастливою! Можетъ быть, я покажусь вамъ слишкомъ гордою, но думаю, что если-бы я была на ея мѣстѣ, то могла-бы ужиться и быть по возможности благополучною съ Княземъ Рамирскимъ. Мнѣ кажется, я достигнула-бы своей цѣли, перемѣнила-бы характеръ и исправила недостатки его, которые, напротивъ, отъ безразсудныхъ поступковъ сестры теперь часъ отъ часу будутъ усиливаться. Можно-ли такъ дѣйствовать съ человѣкомъ ума ограниченнаго, который, гордясь своимъ богатствомъ и знатностію, воображаетъ, что онъ осчастливилъ дѣвушку, взявъ ее безъ приданаго, и что въ замѣнъ того имѣетъ все право требовать отъ нее безусловнаго повиновенія? Людямъ такого рода досадно, ежели тѣ, кому они, по мнѣнію ихъ, сдѣлали добро, не чувствуютъ этого добра и не безпрестанно воспоминаютъ объ ихъ благодѣяніяхъ. Лизанька, напротивъ того, просто, безъ всякихъ околичностей, показываетъ явное пренебреженіе къ мужу, и безпрерывно бѣситъ его. Впрочемъ, конечно, со стороны гораздо виднѣе, и совѣтовать легче, нежели самому дѣлать; но кажется мнѣ, что съ искуствомъ и нѣкоторою снисходительностію можнобы взять поверхность надъ Княземъ, и тѣмъ болѣе, когда такое искусство вспомоществуемо молодостью и красотою. Лизанька поступаетъ иначе, и я очень опасаюсь, что она совсѣмъ потеряетъ любовь и привязанность мужа.